— Кого?
— Оза, — выдыхает он. — Я такой... я идиот. Черт бы его побрал, это его вина. Нет, это моя. Я не должен был его слушать.
— И что же он велел тебе сделать?
— Он велел сделать тебе подарок на нашу годовщину, что-то хорошее, но, очевидно, люди так не делают.
Наша годовщина?
— Сегодня наша годовщина?
Так вот для чего этот шикарный ужин? Нарядная одежда и дорогой ресторан? Я думала, мы просто поужинаем.
Кадык Зика подпрыгивает, когда он сглатывает, лицо краснеет от смущения.
— Дерьмо.
— Мне очень жаль. Я знала, глядя на календарь, что мы вместе так долго, я просто не думала, что ты захочешь отпраздновать это.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что не знала, что я захочу отпраздновать? Ты моя девушка.
Он смотрит на меня, как на ненормальную.
Боже мой, это так мило.
— Так... я могу получить свой подарок?
— Да, — ворчит он. — Но я чувствую себя такой задницей.
— Ты чувствуешь себя задницей из-за того, что купил мне подарок?
— Нееет, я чувствую себя задницей, потому что... ну... не расстраивайся, ладно? Я знаю, что ты мне ничего не купила. — Если угрюмые глаза могут дуться, то его глаза делают это прямо сейчас.
— Не хандри. Я бы принесла тебе что-нибудь, если бы знала, что это праздничный ужин.
Зик приподнимает бедра с сиденья и роется в заднем кармане. Достает узкий конверт и кладет его на середину стола.
Я смотрю на него.
Он подталкивает его ко мне.
— Давай. Возьми его.
Мои пальцы ловко поднимают его. Я рассматриваю конверт.
Его красивые губы изгибаются в улыбке.
— Есть предположения?
Это могли быть только ...
— Билеты на концерт?
— Нет. — Он небрежно тянется к стакану с водой, делает глоток. Ставит его и говорит: — Просто открой его. Никогда не догадаешься.
Мой большой палец разрывает конверт, открывая сложенную внутри бумагу. Я разворачиваю его, подношу ближе к лицу, изучаю напечатанные детали.
— Это авиабилеты.
Он самодовольный.
— Да.
— В Колорадо.
— Точно. — Он поправляет посуду.
— Я не понимаю.
Он хмурит брови.
— Разве не там живут твои тетя, дядя и кузены?
— Дааа. — Я медленно растягиваю слово, все еще пристально глядя на чернила, напечатанные на бумаге. Я опускаю его через несколько секунд, мое сердце ..
Набухает.
— Зик. — Я наконец-то поднимаю свой затуманенный взор, чтобы взглянуть на него. — Ты купил мне билеты, чтобы я могла увидеть свою семью?
— Нет, я купил нам билеты, чтобы мы могли увидеть свою семью. — Он говорит это небрежно, как будто ничего особенного в этом нет, берет кусок хлеба из корзинки на столе и отрывает кусок. — Я думал о июне, но... — он пожимает плечами. — В любое время.
Кончиками пальцев я провожу по своему имени на талоне. Аэропорты отправления и назначения перечислены в верхней части.
— Зачем ты это сделал?
— Потому что ты этого заслуживаешь.
Я прикусываю дрожащую нижнюю губу. Встряхиваю головой.
— Я даже не помню, чтобы упоминала об этом.
— Ну конечно, помнишь? В библиотеке, в тот день, когда мы впервые поссорились. Ты кричала о том, как они переехали, и ты не можешь позволить себе билеты на самолет.
— Это было несколько месяцев назад, и я так много кричала на тебя в тот день, как ты выбрал из всего, что я сказала, именно это?
Его серые глаза смягчаются.
— Я слышал все, что ты когда-либо говорила мне.
Слезы начинают падать горячими и быстрыми каплями; я не успеваю вытереть их достаточно быстро.
— Э-это для меня много значит, Зик, ты для меня много значишь. Я люблю тебя т-так сильно.
Он пытается улыбнуться мне, пытается быть жестким, но невозможно скрыть легкую дрожь его нижней губы, когда он говорит.
— Ты заслуживаешь увидеть свою семью, детка. Они заслуживают встречи с тобой.
Моя голова склоняется, плечи сгорблены. Я делаю глубокие, успокаивающие вдохи, стараясь не заплакать за обеденным столом. Вытираю нос белой льняной салфеткой.
Мое сердце разрывается от такой радости, что я не знаю, что со всем этим делать. Гордость за то, что он мой. Что я достаточно умна, чтобы рискнуть, несмотря на моих друзей. Несмотря на его манеры и плохое отношение.
Он потрясающий.
Он этого не понимает, но это так.
Он встает, подходит к моей стороне стола, обнимает меня сзади за плечи. Целует мою челюсть и уголок губ. Опускается на колени рядом со мной и обнимает меня.
Я прижимаюсь лбом к его плечу.
— Я не могу поверить, что ты сделал это для меня, – я продолжаю тихо плакать.