Я реагирую.
— Стой! Иисусе, Вайолет, ты пытаешься дать всем бесплатное шоу?
— Почему? Ч-что происходит? Я ничего не вижу! — Ее панический голос приглушен, она заперта в своей куртке и ничего не видит.
— Твоя рубашка вот-вот слетит. — Я тянусь к подолу ее рубашки, не обращая внимания на искры, исходящие от ее кожи, когда мои пальцы торопливо натягивают ткань на ее плоский живот. — Давай попробуем еще раз. Я держу, пока ты будешь тянуть.
Костяшки моих пальцев скользят по коже над ее бедрами, дергая рубашку вниз. Вайолет торопливо дергает и тянет за упрямую розовую куртку, извиваясь, пока она не оказывается у нее над головой.
Очевидно, поскольку на ней рубашка с V—образным вырезом, я проверяю ее грудь.
Или её отсутствие.
Под этой тканью два заметных бугорка, гладкие, но маленькие, и какого хрена я вдруг уставился на ее сиськи?
Я торопливо снимаю с нее куртку, и когда она освобождается, светлые волосы, окружающие ее голову, торчат в разные стороны. Очаровательно. Вайолет приглаживает растрепавшиеся пряди, но даже с торчащими во все стороны волосами она выглядит раскрасневшейся, счастливой и чертовски милой.
— Я даже не хочу знать, как я сейчас выгляжу, — ворчит она, запихивая куртку в ящик Саммер.
— У тебя волосы, как крысиное гнездо, — услужливо вставил я.
Саммер, которая появляется рядом с нами, закатывает глаза и бросает на меня враждебный взгляд.
— Нельзя говорить девушкам, что они похожи на крыс.
— Во-первых, я сказал, что ее волосы крысиное гнездо. Я не говорил, что она на них похожа, это большая разница. Во-вторых, с каких это пор пятилетний ребенок закатывает глаза перед взрослыми?
— Мне семь.
— Сколько угодно, ребенок. Если ты продолжишь это делать, твои глазные яблоки застрянут внутри черепа, навсегда.
Саммер задыхается.
— Нет, не застрянут!
— Попробуй и узнаешь, — загадочно произношу я.
Малышка бросает на меня еще один хмурый взгляд, такой глубокий, что я испытываю к ней безумное уважение.
— Не-а.
— Ага, — я поднимаю черные брови. — Это правда.
Вайолет прочищает горло.
— Ладно, вы двое, хватит спорить. — Она роется в заднем кармане джинсов, достает двадцатидолларовую купюру и пытается вручить ее мне. — Зик, хочешь взять билеты?
Я смотрю на деньги, потом в ее сострадательные карие глаза.
— Ты не будешь платить за билеты. Я не позволю тебе платить за наше дерьмо.
Это нелепая идея.
Я закатываю глаза к небу.
— Ты закатил глаза! — визжит Саммер, прыгает вверх–вниз; она гиперактивна, мягко говоря, и ее длинные темные косички подпрыгивают, когда она прыгает вокруг нас.
— Нет, — возражаю я.
— Твои глаза застрянут в огромном черепе!
Огромный череп?
Я смотрю на Вайолет.
— Ты можешь ее остановить?
Вайолет пожимает плечами.
— Ты первый начал.
Ворча, я мотаю головой в сторону Кайла.
— Пошли, малыш. Давай возьмем билеты и начнем прыгать, чтобы я мог закончить и убраться отсюда.
Через десять минут мы уже прыгаем.
— Я-я не могу поверить, что предложила это. — Дуется Вайолет в углу красного батута, расставив ноги и упершись коленями, чтобы не упасть. Она полна решимости не упасть на задницу. — Ты был прав. Это была дерьмовая идея.
Рядом Саммер и Кайл – крошечные маньяки, прыгающие с батута на батут, как лягушки, перескакивающие с одной лилии на другую.
— Ну что ж, — с радостью напоминаю я ей, делая несколько быстрых подскоков на пятках, заставляя ее потерять равновесие. Она плюхается на спину, а я легко прыгаю на сетку под нами. — Ты отчаянно нуждалась в идеях, которые я мог бы попробовать.
Она смотрит на сетку, лежа на спине.
— Ты прав. Я сама во всем виновата. — Она вытягивает руку с открытой ладонью. — Поможешь мне встать на ноги?
Я смотрю на ее руку, как на инородный предмет, которого никогда не видел и не знаю, что с ним делать.
Должно быть я слишком долго колеблюсь, потому что она заикается:
—Н-неважно, — и пытается принять вертикальное положение. Только тогда я реагирую, моя ладонь сжимает ее руку, заставляя ее встать со слишком большой силой. Она наклоняется вперед, натыкаясь на меня.
Сеть подпрыгивает у нас под ногами. Мы стоим в нескольких дюймах друг от друга, и мне приходится наклонить голову, чтобы посмотреть на нее. Еще чуть-чуть, и она прижмется к моей груди.
Я смотрю на ее розовые губы, на эту кривую улыбку.