Я послушно опускаюсь на колени в изножье кровати, развязываю одну рваную теннисную туфлю, потом другую. Держа их на ладони своей массивной руки, я разглядываю их: серо-черные с красными шнурками, резина на подошве отслаивается от пластиковой основы. Шнурки порвались в нескольких местах, но были завязаны, а не заменены.
Пальцы обеих ног ободраны в дерьмо.
Его мама права, ребенку нужна новая обувь; это ужасно, у них нет никакой хорошей поддержки. Я не обращаю на них внимания и осторожно кладу под подоконник, чтобы Кайл не споткнулся, если проснется и встанет с постели.
За моей спиной Вайолет зажигает настольную лампу, ее зачарованные глаза блуждают по комнате. Она медленно идет к книжной полке, просматривая стопки романов о Великой депрессии и Американской истории. Моя коллекция фигурок «Игры престолов» и штурмовиков «Звездных воин». Кубик Рубик, который я иногда решаю в перерывах между занятиями. Винтажные модели Firebird и Mustang, которые я собрал прошлой зимой, когда все остальные отправились домой, чтобы повидаться с семьями на каникулах – они заняли у меня целый месяц. Я красил каждую деталь вручную, самостоятельно собирая каждую крошечную деталь.
Боже, какая это была заноза в заднице.
Вайолет оглядывается на меня через плечо, и на ее губах появляется загадочная улыбка, когда она проводит указательным пальцем по полке.
Я внутренне стону; Боже, все дерьмо на моей полке делает меня похожим на проклятого ботаника.
Она прекращает беглый осмотр, когда доходит до одной фотографии, фотографии, на которой я с родителями, снятой, когда мне было около шести, как раз тогда, когда их бизнес взорвался.
Мы стоим перед гаражом дома из красного кирпича, в котором мы тогда жили, который арендовали мои родители, и я держу руль нового велосипеда.
Это был мой первый велосипед, и я помню, как умолял маму сделать снимок. Несколько лет назад я откопал его в доме бабушки и дедушки и украл вместе с рамкой.
Не знаю почему.
Так глупо.
Вайолет наклоняется, чтобы лучше видеть, заложив руки за спину. Она хочет взять её в руки, чтобы изучить, я могу сказать это по тому, как ее пальцы тянутся вперед, а затем быстро отстраняются.
Закончив вынюхивать, она подносит указательный палец к губам и жестом приглашает меня следовать за ней.
— Тссс. — В уголках ее глаз появляются морщинки.
Я закрываю за нами дверь, оставляя ее слегка приоткрытой на случай, если ребенок проснется и испугается.
— Его мама сказала, как долго ей нужно работать? — шепчет Вайолет, хотя нам не грозит опасность разбудить Кайла.
— Нет. Она не сказала мне, черт, она была в панике и повесила трубку, прежде чем я смог задать какие-либо вопросы.
Вайолет кивает.
— Бедняжка.
— Знаю. С чего она взяла, что я буду возиться с ним всю ночь? Я понятия не имею, что делать, и все, что я хотел сделать сегодня вечером, это читать и спать. Я чертовски устал.
Я тащусь за ее звонким смехом на кухню.
— Когда я говорила «бедняжка», я имела в виду не тебя, а его. Бедняжку, тасуют вокруг. Это не весело.
О. Ей жалко паренька, но не меня?
Показательно.
С другой стороны, зачем это ей? Вайолет даже не подозревает, что за последние три недели я сделал больше нехарактерного дерьма, чем за всю мою проклятую жизнь.
Добровольчество. Тусовки с детьми. Позволять ей запугивать меня, чтобы я больше ходил на свидания.
Обращение за помощью, как я сделал сегодня вечером.
— Хочешь чего-нибудь выпить? Воды или еще что-нибудь?
Господи, что я делаю? Я не хочу, чтобы она оставалась, я хочу, чтобы она ушла.
Давайте продолжим и добавим это к растущему списку дерьма, которого я обычно не делаю: пригласить цыпочку и дать ей почувствовать себя желанной, предложив выпить. Я знаю женщин, они хуже, чем грязные бездомные кошки. Вы даете им попробовать что-то один раз, и они продолжают возвращаться.
Я люблю уединение, я хочу уединения.
Я хочу, чтобы Кайл ушел.
Я хочу в свою постель и быть в ней один.
— Кайл мирно спит. У меня нет причин оставаться. Ты уверен, что не хочешь, чтобы я ушла?
— Только если ты хочешь, спешить некуда.
— Где твои соседи по комнате?
— Не знаю. Возможно, с Джеймсон. — Мысленно стону.
— Кто такой Джеймсон?
— Девушка-ботан, с которой встречается мой сосед по комнате. — Потом я слышу, как добавляю: — Если ты не хочешь воды, я могу сделать тебе горячий шоколад или еще что-нибудь. На улице чертовски холодно.