— Конечно, у меня есть время.
Маню его к себе ближе пальцем. Так близко, чтобы никто не мог подслушать. Так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья... вижу синие крапинки в уголках его бушующих глаз... щетину на подбородке.
Его близость нервирует меня. Боже, он пахнет божественно.
— Ты какой-то властный.
Он распахивает рот.
— Я?
— Ты можешь с-сбавить обороты?
Он отстраняется и смотрит на меня.
— Я не понимал, что веду себя как придурок.
Я пожимаю плечами, чувствуя холод от кондиционера над нами, затем вздрагиваю. Его серые глаза следят за движением, останавливаясь на моей покрытой гусиной кожей ключице. Смотрите на мою шею под ухом.
Я облизываю губы.
— Я решил упомянуть об этом из вежливости.
— Из вежливости?
— Мммм. — Его глаза находят мой рот, когда я напеваю. Задерживаются там.
— Здесь я должен извиниться?
— А ты хочешь?
Его скульптурные губы двигаются так близко к моему уху, что я дрожу, и на этот раз не от кондиционера. Это от его теплого дыхания на моей шее, и его носа, скользящего по моей щеке.
Мои глаза закрываются, когда он шепчет:
— Я не хотел быть козлом.
Я киваю, поднимаю веки и встречаюсь взглядом со строгим взглядом тренера. Он поднимает брови, и я слегка ему улыбаюсь, а Зик продолжает шептать мне на ухо.
— Как ты думаешь, о чем он думает? — Спрашивает Зик.
— Он, наверное, думает, что ты извиняешься.
— Нет, он, наверное, думает, что мы флиртуем.
Моя шея слегка наклоняется, когда я чувствую, как его губы касаются мочки моего уха.
— А он был бы неправ?
Зик слегка отстраняется. Откидывается на спинку сиденья.
Медленно его голова качается туда-сюда.
— Нет.
Может быть, для него еще есть надежда.
— Я говорил тебе, что ты сегодня отлично выглядишь?
— В некотором роде.
Нет, он не сказал, что я отлично выгляжу, он сказал, что я хорошо выгляжу.
Ни слова о том, что я отлично выгляжу. Никаких упоминаний о том, что я выгляжу красиво. Он сказал: «Хорошо».
— Я хотя бы сказал тебе, что ты красивая? — Он вцепился в руль, смотрит прямо на дорогу, поворачивает направо на знак «стоп», потом налево на мою дорогу.
— Нет. — Я смеюсь.
— Не говорил? — Кажется, он озадачен. — А что я сказал?
— Т-ты сказал: «Ты выглядишь хорошо».
— Хорошо? — В его голосе слышится отвращение. — Черт побери, я сегодня вел себя как придурок, да?
— Я думаю, что мы пережили это хорошо.
— Ну, ты сделала это, — продолжает он, почти про себя, когда въезжает на мою подъездную дорожку. Ставит машину на стоянку и поворачивается ко мне. — Ты отлично выглядишь. Красиво, я имею в виду.
Он поворачивает голову к окну со стороны водителя, и, клянусь, в зеркальном отражении я ловлю, как он закатывает глаза. Над собой.
Мой рот изгибается.
— Спасибо тебе.
— Тебе сегодня было весело? Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты пошла со мной.
— Мне было очень весело. Спасибо за приглашение. — О боже, я говорю так официально. Становится так неловко.
— Хорошо, потому что... так или иначе, — начинает он. — У меня есть кое-что для тебя.
Что? Я правильно расслышала? Зик Дэниелс только что сказал, что принес мне что-то? Например, что именно? Что это вообще значит?
— У тебя? — Я в шоке. — Для меня?
— Для тебя.
— У теня есть кое-что для меня?
— Да, — его губы скручиваются в то, что, вероятно, должно было быть усмешкой, но в темноте больше похоже на насмешку. — Ты не умеешь получать подарки, ты это знаешь?
— Подарок?
— Ты собираешься повторять все, что я говорю, как будто я только что потряс тебя до глубины души?
Я вижу, что он расстроен. Знаю это по тому, как он проводит рукой по своим густым черным волосам.
— Извини, что продолжаю задавать вопросы. — Я с интересом выпрямляюсь в кресле. Очень любопытно. — Что это?
Упс, ну вот снова.
В тускло освещенной кабине своего грузовика, с лицом, скрытым тенью, Зик поднимает центральную консоль, выуживая маленькую коробку. Он держит её на ладони, и я вижу, что это черно-серебряная шкатулка для драгоценностей.
— Просто возьми.
Я запинаюсь, когда тянусь к ней.
— Я-я не могу п-поверить, что ты действительно сделал мне подарок. — Удивление в моем голосе наполняет кабину грузовика. — Я думала, ты шутишь.
Я не пытаюсь быть намеренно тупой, но Зик Дэниелс действительно ошеломил меня.