— Что происходит? Лукас! — он воскликнул голоском до боли напоминающим писк мыши, которой зажали хвост в двери. С шумом выдохнув, застоявшийся в груди воздух, я часто задышал пытаясь справится в приступок подступающей истерики.
Великий и ужасный Тёмный лорд Волдеморт возродился маленьким скелетообразным карликом с писклявым голосочком!
Мой громкий хохот отвлёк Тома от созерцания самого себя и он взглянул в мою сторону. О Боже, его лицо было отвратительным: кожа лишь слегка обтянула кости, вместо носа, хотя бы змеиного, был будто колыхающийся на ветру кусок кожи, глаза были разного размера — один большой другой маленький, но радужка хотя бы просто красная, а не какого-то иноземного цвета. Это действительно был суп из полуистлевшей кости деда, жалкой частички плоти слуги, который не слишком бескорыстно отдавал ее, и моей крови отданной добровольно.
Вопрос этики и гуманности на этот раз вышел на первый план: совершенно и точно — Волдеморта следовало убить — и лучше всего, чтобы вообще никто не узнал, что он возродился, да ещё и таким.
— Что ты сделал? — верещал Том, указывая на меня своими длинными костлявыми белыми пальцами.
— Я? Ничего. Это ведь ты нашёл этот ритуал, а Лукас его проводил. Я здесь только в качестве гостя, который добровольно отдал кровь для столь старинного ритуала, Том.
Нужно добавить ещё один пункт в список правил, которыми мне предстоит пользоваться по жизни: не злить только что воскресших Темных лордов, ставших скелетообразными карликами, а то умрёшь от приступа смеха. Тот-чьё-имя-нельзя называть топал ногами и верещал пытаясь хоть как-то выразить своё негодовании. Очевидно, что совершенно и в корне неправильно проведённый ритуал вернул Тёмному лорду его тело, пусть и такое жалкое, но урезал при этом до минимума его магический потенциал, ну или возможно это было из-за того, что крестражей у него больше не осталось и в его распоряжении была только та магия, что принадлежала этому маленькому разодранному куску его души.
— Неправда ли иронично, что последний кусок твоей бессмертной души приобрёл такое жалкое бренное воплощение? — вообще-то я не хотел, чтобы мой вопрос прозвучал с издёвкой, но как-то так само получилось.
— Последний кусок?! — эхом повторил Том, став призывать к себе Нагайну.
— Не стоит трудиться: пепел уже не соберётся обратно в твою очаровательную змею, кольцо уже не суждено будет надеть на палец, из чаши испить, а диадема не прибавит знаний, воспоминаний в дневнике уже не прочитать, амулет уже никогда не докажет принадлежности в старинному дому Слизерина, даже кусочек в душе Гарри уже никогда не позволит тебе прокрасться к нему в сознание. У тебя остался только ты, Том, лишь то что ты сейчас приобрёл. Как бы саркастично это не звучало, но то тело, что ты приобрёл вполне соответствует тому, что у тебя осталось.
— Да что ты знаешь, мальчишка? — Том вряд ли верил моим словам, он ещё надеялся, что хоть один крестраж, но все-таки у него остался. — Тебе никогда не суждено будет достичь тех высот, что есть у меня. Тебе никогда не узнать о той магии, что служит мне. Ты всего лишь глупый мальчишка — старший отречённый сын. Ты ведь ещё можешь присоединится ко мне и доказать всем, что достоин фамилии Поттера. Я верну тебя в род.
— Мне не нужен род Поттеров. Меня вполне устраивает моя принадлежность к роду матери. Меня вполне устраивает быть Эвансом.
Я с усмешкой смотрел на Тома. Он желал власти и главенства в мире магии чистокровных семей. Он — полукровка хотел диктовать старинным семьям свои законы. Хотел жить вечно, разделив душу на куски, хотел быть непобедимым и пал от руки той, что осталась непобедимой, подарившей нам свою любовь в защиту навечно. Спрыгнув с постамента я приблизился к Тому, присев на корточки перед ним.
— Ты помнишь мою мать? Ты что прервала твою жизнь своей жертвой? Это была самая священная магия из всех доступных волшебникам, а не то, что ты пытался изучать и свершать, — я прикоснулся указательным пальцем ко лбу Тома, не сильно надеясь, что её защита осталась на мне, но быть может раз ритуал был в корне нарушен. От моего касания по белёсой коже Волдеморта пошла кровавая сеточка, закричав, он упал на землю.
— Я не предложу тебе покаяться, Том, да ты и не сможешь, — он поднял голову, смотря на меня с каким-то непониманием, но осознание того, что произойдёт следом. — Авада Кедавра!