Часть первая
ТОГДА
ВЕСНА
Глава первая
Он спешил вверх по лестнице, перепрыгивая через две, а то и через три ступеньки. Од топтал их в ярости, точно можно было чрезмерным движением заставить себя не думать или по крайней мере заглушить эту потребность думать.
Он пробежал лестницу, ни разу не коснувшись перил, срезая углы на поворотах, иногда его заносило, и тогда он отталкивался плечом от стены на лестничной клетке и бежал дальше. На площадке третьего этажа он чуть не налетел на пожилую полную медицинскую сестру. Еле успел увернуться, пробормотав извинение. Она возмущенно посмотрела на него, но он не видел этого взгляда — его уже и след простыл, он одолевал последний пролет, несясь во всю мочь своих длинных ног.
Домчавшись до четвертого этажа, он с трудом перевел дух, но чувствовал себя победителем, будто что-то доказал — пусть даже себе одному. В начале коридора, ведущего в лекционный зал, уже собралась кучка студентов, и несколько пар глаз в недоумении уставились на него. Ведь пять минут двенадцатого: куда он так спешит? Он взял себя в руки, отогнул рукав пиджака, посмотрел на часы, точно ошибся во времени и этим объяснялась его мальчишеская спешка. Он кивнул двум-трем студентам, и те в ответ кивнули ему.
Вступать в беседу у него, однако, не было никакого желания, так что он не остановился, где все, а медленно пошел по коридору мимо отделения гематологии и дальше. Одна лаборантка здесь была просто премиленькая. Он по привычке заглянул в открытую дверь, но ее что-то не было видно. Он сразу потерял интерес к этому коридору, в тут в мозгу, точно колокол в тумане, загудела монотонная, неотвязная мысль:
«Пять дней».
К черту, все это пустяки, пытался он уверить себя, а неумолимый колокол снова ударил: «Пять дней».
Стремясь отвлечься, он остановился у доски объявлений возле лекционного зала и сделал вид, что внимательно изучает ее.
Он смотрел и ничего не видел, не мог заставить себя сосредоточиться, ему даже в голову не приходило, как нелепо он выглядит: долговязый молодой человек с белокурыми волосами, худощавым лицом и хмурым взглядом стоит, уставившись в одну точку. Руки в карманах халата, пальцы машинально вертят стетоскоп. Зеленый кант на халате показывал, что он студент, а из надписи на именном значке следовало, что зовут его — Дж. П. ван дер Риет. Инициалы, собственно, означали: Гидеон Паулюс, но латинское «G» здесь читали на английский манер: «Джи», и на первом курсе его одно время ласково звали «джипом», хотя вскоре забыли и перешли на краткое «Деон», так и оставшееся за ним на всю жизнь.
Доска приказов и объявлений пестрела обычными призывами к донорам и ревностными воззваниями Ассоциации студентов-христиан. Он стоял, не замечая, как мимо него говорливыми группами или вроде него — в одиночку и молча — прохаживаются его однокурсники.
«Он отдал жизнь, чтобы ты мог жить», — возвещал плакат АСХ красными буквами на фоне черного креста.
Кто отдал жизнь? И кто еще живет?
На эти вопросы плакат ответа не давал.
Наконец до Деона дошло, что он один в коридоре. Из-за широкой двери доносились шаги студентов, поднимавшихся по проходам между рядами в поисках места, и приглушенный гул их голосов.
Подумав, что он и в самом деле может опоздать на лекцию, Деон поспешил в аудиторию. Группа человек из шести, плотным кольцом обступившая кого-то на самом верху, в последних рядах, вдруг распалась, студенты разразились громким смехом. Губы Деона невольно дрогнули в улыбке. Должно быть, Робби, этот завзятый остряк, отмочил какую-нибудь шутку. Скажет что-нибудь смешное, а веснушчатое остренькое личико остается бесстрастным — только глазки поблескивают за стеклами очков.
Кто-то из них увидел Деона и поманил рукой. Он сделал вид, что не замечает жеста, н пошел через весь зал на левую сторону. Здесь было свободно: наиболее серьезные студенты сидели поодиночке, каждый уже раскрыл блокнот, ручка наготове — весь внимание.
Он скользнул по боковому проходу на крайнее в первом ряду место, неподалеку от другой компании — эти, вечные молчальники, всегда держались вместе, вот и сейчас молчат, все до одного, и индийская пара — мужчина с коротко подстриженными усами и застенчивым взглядом и молодая женщина, привлекательная, но без тени каких-либо эмоций на каменно неподвижном лице. Все остальные — пятеро юношей — тоже были цветные. Когда Деон сел, оказавшийся рядом с ним юноша повернулся — у него были то ли выцветшие, то ли от роду очень светлые зеленые глаза, придававшие темному лицу путающую неистовость.