Доктор ван Рин развел руками.
— Деон, моя обязанность — следить, чтобы в больнице все делалось в соответствии с правилами.
— К черту правила! Вы прекрасно знаете, что они никуда не годятся. И в будущем я не намерен тратить время на соблюдение их.
Директор вздохнул и стал смотреть в окно.
— Поступайте, как знаете. Я на вас доносить не собираюсь. Но рано или поздно родители какого-нибудь белого ребенка устроят скандал!
— Я переведу тогда этого ребенка обратно в палату. И я уж постараюсь, чтобы родители поняли, что из-за их предрассудков ребенок лишается нужного ухода.
Доктор ван Рин вздохнул еще раз.
Директор разговаривал со старшей сестрой у дверей послеоперационной палаты. Тот факт, что без четверти шесть он был еще в больнице, хотя официально рабочий день давно окончился, заставил Деона насмешливо улыбнуться. Надвигается решительное объяснение. Ну и прекрасно.
Он коротко кивнул обоим и прошел мимо.
— Профессор ван дер Риет! — окликнул его ван Рин.
Деон остановился у стеклянных дверей палаты и обернулся.
— Не могли бы вы уделить мне минуту-другую? — спросил ван Рин.
А не броситься ли в нападение самому, пока не прошла злость? Может быть, высказать все, что он собирался, сейчас? Но прежде — самое важное.
— Немного погодя, — он взялся за ручку двери. — Вы подождете? Я должен взглянуть на своих больных.
Гидравлическая дверь закрылась за ним со вздохом.
Мулмен, Том Мортон-Браун и сестра стояли, наклонившись над кроватью в углу. Анестезиолог уже ввел в легкое малыша трубку с тонким резиновым катетером. Он взглянул на подошедшего Деона и продолжал отсасывать.
Мулмен тоже посмотрел на него. Он силился сохранять спокойное лицо, но Деон заметил мольбу в его глазах. Молодой врач нарушил правила и нуждался в поддержке.
— Очень хорошо, — сказал Деон.
Мулмен судорожно дернулся, точно марионетка в руках неопытного кукольника. И робко улыбнулся.
Мортон-Браун вывел катетер.
— Вот в чем дело, — сказал он. И показал кончик катетера, с которого свисал большой комок мокроты.
Черный малыш с ужасом смотрел по сторонам. Он выгибался, стараясь вырваться из рук сестры. Том закрепил маску на конце трубки.
— Это из бронха?
— Точно не скажу, — ответил анестезиолог. — Но в любом случае этого там быть не должно. Через минуту я еще отсосу, только сначала дам ему кислород.
У ребенка был уже не такой синюшный вид. Деон кивнул.
— Отлично, Том. Я вернусь через несколько минут.
Он остановился возле Мариетт. Девочка лежала спокойно, и суета у соседней кровати ей нисколько не мешала. Вот ее присутствие в палате черного ребенка совершенно не трогает, подумал Деон. В отличие от всех остальных.
Директор стоял в коридоре один. Увидев Деона, он направился на лестничную площадку, где можно было не опасаться, что их услышат.
Эта забота о декорациях вывела Деона из себя.
— В чем дело? — спросил он сухо. — Возможно, вы не знаете, что мне есть чем здесь заняться?
Ван Рин покачал головой.
— Право, Деон, вам не следовало этого делать.
— О чем вы говорите?
— Подбрасывать сюда этого черного малыша. Так не делают. Вы же подрываете мой авторитет.
Деона душил гнев. Этот бюрократ, этот врач, отсиживающий свое время от сих до сих. Когда он в последний раз лечил кого-то? Администратор! Что он знает? Разве он способен понять, что это такое: спасти жизнь и потом смотреть, как она угасает? Смотреть, как ее поглощает бездонная пучина, а ты стоишь на безопасном расстоянии и зовешь, но твой голос тонет в реве волн…
Ему надо было сказать так много, что он не знал, с чего начать.
— Во-первых, откуда вам об этом известно? — спросил он и не узнал собственного голоса, прозвучавшего слабо и глухо, точно он и в самом деле пытался перекричать шум разбушевавшихся стихий.
— Я обязан знать обо всем, что происходит в моей больнице, — сказал ван Рин, словно оправдываясь.
— Сестры в послеоперационной палате — моей палате, — со всем сарказмом, на какой он только был способен, сказал Деон, — получили инструкцию информировать старшую сестру о том, кого я считаю нужным в эту палату класть. Ведь так? А старшая в свою очередь информирует вас. Правильно?
На подбородке ван Рина задергалась жилка. Деон глядел на ее подергивание холодно и выжидающе. Этот разговор мог иметь только один логический финал — он хлопнет дверью и навсегда уйдет из клиники. Но в эту минуту ему было все равно. Чем хуже — тем лучше.