Тем не менее он должен был позвонить Филиппу. Такую невежливость легче счесть сознательным проявлением пренебрежения.
Он улыбнулся — его улыбка получилась даже излишне сердечной, словно он хотел загладить случившееся, и воскликнул:
— Здравствуй! Ну, как дела?
Филипп тоже как будто в первую секунду растерялся, и, хотя улыбнулся в ответ, в его голосе прозвучала некоторая сдержанность.
— Здравствуй, Деон. У меня все хорошо. Спасибо, очень хорошо.
И, обойдя автомобиль, подошел к нему.
Они обменялись рукопожатием.
— Сто лет тебя не видел, — вынужден был сказать Деон.
— Какими судьбами ты здесь? — спросил Филипп и обвел взглядом обшарпанные фасады фабричных зданий и высокие закопченные стены по обеим сторонам улицы. Это был заводской район, к которому примыкали трущобы.
— Пригнал машину на профилактику. Мастерская за углом. А у них не нашлось, кому меня отвезти. И я решил поехать на автобусе.
— Ты в больницу? Если хочешь, я тебя подвезу.
Деон сказал нерешительно:
— Мне не хотелось бы тебя затруднять.
Филипп предупредительно открыл дверцу и жестом пригласил его сесть.
— Я сам туда еду.
Деон с облегчением влез в машину и, перегнувшись через сиденье, отпер дверцу водителя.
— Спасибо, — сказал он, когда Филипп завел мотор и, прибавив оборотов, приготовился отъехать, едва в потоке машин образуется просвет. — А то для прогулок не самая приятная погода.
Филипп отозвался, уже лавируя между легковыми автомобилями и тяжелыми грузовиками.
— Пожалуй, — сказал он.
Некоторое время они ехали молча.
— Как мама? — спросил Деон.
Филипп пожал плечами.
— Угасает. Но к счастью, гормональные препараты сняли боли в костях, которые вызывались метастазами.
Снова наступило молчание. Деон пытался придумать, что бы такое сказать дружеское и непринужденное.
— Знаешь, — сказал он наконец, — я только сейчас вспомнил, что ты мне звонил. Это было уже давно. Мне правда очень неловко, что я тебе тогда не позвонил.
Филипп поглядел на него:
— Звонил? А, пустяки. Просто хотел поблагодарить за приятный вечер.
— Секретарша передала мне, но на меня столько тогда навалилось, что из головы все вылетело. Ты помнишь Триш?
— Триш?
— Триш Коултер. Она училась в художественной школе, когда мы были на последнем курсе. Я тогда некоторое время с ней встречался. Патриция Коултер.
— Девушка с длинными темными волосами?
— Ну да. Темно-рыжими.
— Что-то припоминаю. Я, по-моему, видел вас вместе.
— Так вот, она неожиданно приехала из Италии. Она теперь там живет. Вышла за итальянца. Но он погиб в автомобильной катастрофе.
Он коротко изложил историю Триш и объяснил, зачем она приезжала.
— Да, нелегко, — сказал Филипп, и его обычно спокойный голос чуть дрогнул. — На долю некоторых людей почему-то выпадает незаслуженно много страданий.
Впереди вспыхнул желтый сигнал светофора, и Филипп прибавил скорости, затем передумал и затормозил. Маленький автомобиль плавно остановился на красный свет.
— И трагедия тем больше, что ее можно было бы предотвратить, — добавил он.
— Ты имеешь в виду исследование хромосом плода? Но он и так знал, что Филипп имеет в виду именно это.
— Да. Прокол полости плодного мешка в наши дни широко практикуется. — Филипп покосился на него. — Ну, ты знаешь: из матки матери на ранней стадии беременности берется жидкость, содержащая клетки плода.
— Да-да, — быстро сказал Деон. — Жаль, что такого исследования не провели.
— Я бы обязательно это рекомендовал. Ей ведь было под сорок, когда она забеременела?
— Тридцать восемь.
— Ну вот. Она была в том возрасте, когда процент вероятности того, что ребенок родится с синдромом Дауна, особенно велик.
— И, обнаружив лишнюю хромосому, ты рекомендовал бы прервать беременность?
— Конечно, — без колебания ответил Филипп.
Деон усмехнулся.
— Помнится, раньше ты придерживался других взглядов.
Загорелся зеленый свет, и Филипп отпустил сцепление.
— Раньше?