Деон засмеялся.
— Да, мне, пожалуй, такая радость не подошла бы. Я предпочитаю, чтобы жизнь была по временам насыщена действием, драматизмом.
— Не сомневаюсь, — сухо отвечал Филипп.
— Вот как сегодня утром… — Деон принялся описывать операцию, которую только что закончил. Ему казалось, что испытанные им чувства описанию не поддаются, и тем не менее этому человеку с темной кожей, молча его слушающему, поверять их было просто и легко. Он не драматизировал утреннее событие — в этом не было нужды. Он знал — Филипп поймет и так.
— Да, — наконец сказал Филипп. — Очень и очень.
И этих слов, как будто бы совсем неадекватных, было достаточно.
Они продолжали неторопливый разговор, отдыхая в обществе друг друга.
— Ты нашел какие-нибудь отклонения от нормы? — спросил Деон.
— Делать выводы еще рано.
— Ну, а знания, которые ты накапливаешь, и методики, которые ты совершенствуешь, будут ли они применимы к людям?
Филипп добродушно заулыбался.
— Кто знает? Во всяком случае, любое наше открытие приближает нас к истине. Знать — это уже достаточно, — сказал он с притворным жаром и опять улыбнулся.
— Это, конечно, очень мило: ученый в тиши лаборатории ищет знания. Но то, что ты откроешь здесь сегодня, завтра поможет кому-то другому завершить развитие человеческого зародыша в искусственных условиях. Фабрика младенцев, предсказанная много лет назад Олдосом Хаксли.
Филипп нахмурился.
— Я всего только пытаюсь установить, воздействует ли привнесенное нарушение структуры генетического материала на информацию, которую он несет, — натянуто произнес он. — И только.
Деон, весь еще во власти утреннего напряжения, с удовольствием ринулся в спор.
— Нет, подожди. Так легко отделаться от последствий тебе не удастся. Ты не можешь сказать: «Сам я это делать не буду, а потому меня не касается, что бы там ни делали другие». Это как физик, расщепивший атом, но снимающий с себя ответственность за атомную бомбу.
— Согласен.
— В таком случае какова твоя позиция? Если кто-нибудь создаст младенца в пробирке, сочтешь ли ты это важным научным достижением или аморальным актом?
— И тем и другим.
— К этому-то я и клоню. Даже ты, даже такой здравомыслящий и ответственный человек, как ты…
— Спасибо, — произнес Филипп с ироническим полупоклоном.
— Нет, погоди, — сказал Деон. — Я говорю серьезно. Даже такой человек, как ты, относится к этому двойственно. То, над чем ты сейчас работаешь, в высшей степени научно и отвлеченно. В настоящее время ты экспериментируешь с мышками и кроликами. Следующий логичный шаг — проверить, приложимы ли твои открытия к оплодотворенной человеческой яйцеклетке.
Филипп вращался на табурете, лицо его было непроницаемо.
— Да, — сказал он наконец.
— И к человеческой жизни, созданной тобой, ты применишь те же правила, те же нормы, что и к животным? Можешь ли ты, закончив эксперимент, поступить с выращенным тобой человеческим эмбрионом так же, как с другими, — убить его или смыть в раковину?
Филипп все еще вращался на табурете.
— Для начала тебе следовало бы определить, что ты подразумеваешь под термином «человеческая жизнь». Вспомни: эмбрион, о котором ты говоришь, в лучшем случае всего лишь бластула, чей возраст меньше недели. Комочек органического вещества величиной с булавочную головку. Всего-навсего. Некоторые в высшей степени уважаемые ученые считают, что «жизнь» начинается только после того, как младенец родится и будет установлено, что он нормален.
— Знаю. Знаю. Но я говорю не о том. Эти несколько клеток, или, как ты выразился, этот комочек органического вещества величиной с булавочную головку, возникший благодаря искусственному оплодотворению яйцеклетки, обладает потенциальной способностью развиться в нормального, полноценного человека. Другими словами, отвечает критериям твоих так называемых ученых. Как же ты можешь просто его уничтожить? Я хочу задать тебе еще один вопрос: что ты думаешь о бесполом размножении? О воспроизведении любого индивида любое заданное число раз, трансплантируя ядра его клеток?
— Я рад, что ты об этом упомянул, — вдруг оживился Филипп. — Ты игнорируешь самое главное. Возможно, высадка человека на Луну дала нам не так уж много, но гораздо более ценными оказались побочные результаты исследований, которые позволили нам доставить его туда. Уже методика слияния клеток, в которой ты видишь лишь способ создания человека-дубликата, открывает один из лучших путей определения генетической основы рака. Сейчас ученые во всем мире сливают раковые клетки с нормальными, чтобы выявить те хромосомы, которые ответственны за данную форму рака. Если ты обратишься к ученым и скажешь: «Прекратите подобного рода исследования» ввиду того, что дублирование одного индивида опаснее для человека, чем болезнь вроде рака, всякий мало-мальски разбирающийся в этих вопросах человек сочтет тебя безответственным.