Она задумчиво смотрела в тарелку.
— Да, Деон. С чисто медицинской точки зрения ты, вероятно, прав. Ты вот говорил о создании совершенного человека. Мне кажется, не следует рассуждать о совершенстве с такой легкостью.
— Если можно будет покончить с неравенством, связанным с происхождением, интеллектом, страданиями? Неужели ты не подпишешься под такой идеей? Не это ли ответ на извечную человеческую мечту о рае на земле?
— Да, вы создадите совершенство. Совершенное чудовище. — Она покачала головой. — Совершенное счастье не совместимо с человечностью. Нам нужна тьма, чтобы оценить свет. Если б ты дал мне выбирать между вашими так называемыми совершенными младенцами и бедным Джованни, я все равно выбрала бы его. По крайней мере он человек и в нем есть все противоречия, из которых слагается человечность.
И тогда он рассказал ей. Он рассказал ей о собаке, которая все еще живет — живет полторы недели после операции, моделирующей операцию по поводу атрезии трехстворчатого клапана. Он подчеркивал опасности, неясности, технические трудности, которые могут возникнуть. Она внимательно, не перебивая, не задавая вопросов, выслушала его объяснения, довольно сбивчивые, потому что он пытался упрощать так, чтобы ей было понятно. Она смотрела на его лицо, ни на мгновение не отводя взгляда.
Когда он договорил, она задала только один вопрос:
— Как скоро ты сможешь оперировать?
— Я еще не знаю, — ответил он смущенно. — Слишком много непредвиденных осложнений. Прежде чем сделать следующий шаг, мы должны быть абсолютно уверены…
— Я хочу, чтобы ты оперировал Джованни. Но приблизительно когда это может быть?
— Месяца через два-три. Самое позднее — весной.
Она кивнула.
— Я останусь. И буду ждать столько, сколько потребуется.
Она говорила очень спокойно и сдержанно. Но настороженная напряженность ее лица вдруг смягчилась. Как будто, подумал Деон, наблюдая за ней, пришла ее весна. Пришла весна, хотя только-только наступила зима.
А может быть, она пришла и ко мне, подумал он.
Они задержались у дверей, пока он подавал ей пальто. Какая-то вошедшая в ресторан дама вдруг резко остановилась, обернулась, пристально на них посмотрела.
Деон перехватил ее взгляд и узнал Джиллиан Мурхед, хотя и не сразу.
ЗИМА
Глава девятая
С севера, с гор, дул горячий ветер.
Вылезая из машины у дверей больницы, Деон подумал, что хорошей погоде как будто пришел конец. Почти неделю один солнечный, золотой день сменялся другим, и все уже решили, что наступила ранняя весна. Но этот ветер, который казался жарким, сухим дыханием самой Африки, пророчил другое: зима еще впереди.
Ветер с гор всегда действовал на него плохо. Он знал, что скоро у него разболится голова. Когда он был ребенком, отец говаривал, что этот ветер дует прямо из адских врат. И но совпадению, нет ли, горный ветер нередко предшествовал какому-нибудь несчастью, пусть всего лишь простуде или гриппу.
Он начал обход, испытывая от этой тяжелой духоты такое ощущение, словно одежда ему мала. Свое раздражение он срывал на окружающих, искал, к чему бы придраться, находил и не скупился на резкие выговоры. Последней каплей было открытие, что больной, которому он накануне делал замену митрального клапана, до сих пор еще не вполне пришел в сознание.
Он гневно обрушился на дежурного в послеоперационной, нового в их отделении человека, откуда-то из Средней Европы.
— Что здесь происходит, черт побери? Почему меня не поставили в известность?
Тот пробормотал что-то невнятное. Вопреки всякой логике это еще больше взбесило Деона.
— Что вы мямлите? Да отвечайте же!
Тут вмешался Робби Робертсон.
— Полагаю, при шунтировании в сердечную мышцу попал воздух, — сказал Робби, — он проник в головной мозг и вызвал кислородное голодание.
Деон скривил губы.
— Спасибо. Это я и сам способен сообразить.
— Но его-то вины тут никакой нет, ведь так? — сердито спросил Робби.
Окружающие неловко переминались с ноги на ногу и смотрели на мониторы, на графики по стенам, на потолок — куда угодно, только не на Деона с Робби.
Уязвленный, Деон огрызнулся:
— Возможно. Но он мог бы потрудиться и позвонить мне, верно? Что он, собственно, собирался делать? Звонить мне после того, как больной умрет?
Робби пожал плечами.
— А что тут можно сделать? Только ждать и надеяться на лучшее. Тут никто ничего сделать не может. Даже вы.