Ребенок и сестра с мрачным видом следили за ним. Он подошел, взял девочку за руку.
— Терри шесть лет. Недавно мать девочки обнаружила припухлость на теле ребенка — справа в низу живота. При осмотре врач диагностировал кисту. Образование было размером со средний апельсин, перемещалось свободно и прощупывалось в тазовом пространстве. Полагаю, вы уже сделали вывод, что перед вами банальный пример кисты яичника. Природа образования, однако, открывается под рентгеном. Извольте смотреть.
Он нажал тумблер, и экран заискрился холодными мерцающими точками, затем засветился ровным белым прямоугольником. Профессор Снаймен вынул из конверта рентгеновский снимок и ловким, привычным движением закрепил его на зажимах.
Деон разглядел очертания тазобедренных костей.
— Мистер… ну, скажем, ван дер Риет! — вызвал профессор Снаймен.
Деон заставил себя собраться — это было так неожиданно. Неужели старый черт заметил, что он его не слушает? Он медленно поднялся со скамьи.
Профессор повелительным жестом пригласил его к столу.
— Прошу. Сюда прошу, смелей. Никто вас не съест. Прошу спуститься, взглянуть и прокомментировать, что вы видите.
Деон, смущенный теперь не меньше жавшейся под их взглядами сестры, осторожно, ощупывая ногой каждую ступеньку, спустился, поднялся на возвышение, нагнулся над снимком, стараясь различить детали. Почки, выше линия позвоночника… А это? Он пригнулся еще, прикусив нижнюю губу. Вот здесь. Внизу справа, в самом низу таза. Он смотрел и глазам своим не верил.
Профессор начинал терять терпение.
— Ну-с, так прокомментируйте же, что вы видите, мы ждем.
Деон показал на эту тень.
— Вот здесь, — сказал он, — в области таза. Челюсть! Это похоже на челюсть, сэр…
Глава вторая
Он держал трубку и слушал гудки, но никто не подходил к телефону.
Что там, нет никого? Он представил себе, как звонит телефон в пустой комнате.
А эти повторяющиеся гудки действительно звонки на другом конце провода? Он где-то читал, что звонок образуется вследствие контакта, который происходит на телефонной станции при поступлении электрического сигнала. Вот точно так же нервные окончания передают сигналы в мозг, подумал он и даже зрительно вспомнил диаграммы в учебнике анатомии Грея. Страница одна тысяча какая-то, раздел неврология. Два рисунка на развороте с изображением двигательного нерва и сенсорных трактов; тоненькие разноцветные линии, расходящиеся в разные стороны, точно ветви на стилизованном дереве. Да, ему не выкарабкаться, если в работе по общей медицине окажется вопрос о нервной системе. Лекции Бернстайна ему надоели до чертиков, и он перестал их посещать. Осталось только уповать и надеяться, что ему не достанется такого вопроса.
Черт бы побрал этот телефон. Неужели там некому подойти?
Раздался щелчок, и тут же ее голос:
— Алло?
У него в руке уже была наготове монета, но он не решался ее опустить.
— Алло?
Он сунул монету в щель.
— Алло, Триш, — взволнованно проговорил он.
— А, это ты. — Голос у нее звучал глухо.
Он все понял.
К горлу подкатила тошнота, застучало в висках, и только одна мысль проносилась в голове: надо держать себя в руках. Спокойно.
— Как ты? — Он сказал это с наигранной веселостью, точно ничего и не случилось.
— Прекрасно, — равнодушно отвечала она.
Он вдруг разозлился. Могла бы не терзать его. Но она ведь сказала: «Прекрасно». Может, он не так понял, может, она как раз и хотела сказать: «Прекрасно». Все прекрасно. И нет никаких причин для беспокойства. А может, она вынуждена говорить так из осторожности…
— Послушай, ты не одна, там еще кто-то есть?
— Здесь? — В голосе ее звучало недоумение. — Нет, — И помолчав, добавила: — Мама ушла. Я одна.
— А-а…
Теперь он знал, но какая-то сила побуждала его продолжать, заставляла растягивать муки. Абсурд какой-то, самоистязание.
— И… — Он не знал, как это выразить. — У тебя ничего нового?
— Нового?
Что она, поглупела, что ли? Или прикидывается дурочкой?
— Ты же знаешь, о чем я говорю. Ничего не изменилось?
— А-а…
Она снова помолчала. Он чувствовал, как надрывно стучит сердце, подкатывая к горлу.
— Нет, — сказала она.
— Понятно.
Минуту оба молчали. Он отвел трубку: в духоте телефонной кабины он взмок, и трубка прилипала к коже. Теперь, на расстоянии, в трубке что-то шуршало и шумело, как морской прибой. Точно отдаленный рокот воля, который слышишь, когда подносишь морскую раковину к уху. Отец собирал морские раковины; у него была целая коллекция, больших, свернутых спиралью — их называют «бараний рог». Они с братом как-то в летние каникулы помогали отцу искать их среди скал во время отлива. Отец пек моллюсков здесь же, на покрытом галькой берегу, возле скал, и они с братом, затаив дыхание, ждали, пока моллюски сварятся в собственном соку. Мясо готово, когда сок весь выкипит, и тогда можно вытаскивать его из раковины, вынув сначала переливчатые внутренности и зародыш жемчужины. Мясо было жестковатое, но вкусное.