— Доктор Иннес звонил, профессор. Он сказал, что задерживается на утренней конференции и будет не раньше половины первого.
Деон ван дер Риет снова посмотрел на часы. Ждать еще двадцать минут. Как ни считай, потерянное время, потому что возвращаться в операционную бессмысленно, да ж вообще за двадцать минут ничего не сделаешь.
— Он обещал мне аутопсию ребенка. Памела Дэли. Вы произвели вскрытие?
— Нет, профессор.
Африканец показал подбородком на соседний стол. Шагнув к столу, Деон увидел известково-белое лицо ребенка с разбросанными на лбу прядками волос.
Глаза закрыты. Будто спит…
Простыня была развязана на груди. Готовили для вскрытия. Он смотрел на рубец позавчерашнего разреза и аккуратную дорожку стежков, такую черную на известково-белой коже.
Почему, почему эта девочка вдруг умерла? Ведь первые двадцать четыре часа после операции ничего такого не предвещали. А затем… конец. Он снова и снова убеждал себя, что это кардиолог ошибся, не распознал высокое давление в легочной артерии…
Он перевел взгляд на лицо ребенка. Спит? Нет. В этой неподвижности не было ничего от жизни. Кто-то рассказывал (возможно, он это где-то вычитал, сейчас не мог вспомнить) об одном знаменитом скульпторе, получившем заказ на скульптурный портрет папы римского. Работа продвигалась медленно, и сеанс за сеансом художник постигал каждую черточку, каждый штрих липа своей именитой модели. Когда изваяние было готово, сходство оказалось разительным, полным. После смерти папы скульптору заказали посмертную маску. И он пришел в отчаяние, увидев, как мало общего между мраморными чертами, воссозданными им, и маской, снятой с лица покойного. Потом он понял: все правильно, просто первый раз он уловил и выявил многогранность души, дыхание жизни, во второй же — запечатлел линии плоти.
Может быть, подумал Деон, так же и здесь? Дыхание жизни… Оно уходит, и мы не узнаем знакомые черты.
Он снова посмотрел на часы и резко повернулся к двери, щелкнув с досады языком. Надо ему было остаться тогда в операционной. Он и сам не мог бы сказать, почему сейчас считал таким важным лично присутствовать при вскрытии. Частично это и объяснялось досадой, которая не покидала его — умерла его больная! — а частично — неодолимой потребностью убедиться, что ошибся не он. А может быть, причина самая простая. Памела Дэли умерла — и все.
И вот теперь того, что было ею, пока она жила, смеялась, ревела, бегала, взвизгивала от радости бытия, больше не существует… С этим не примириться… Ни смеха, ни слез… Все это станет предметом демонстрации на натуре для студентов-медиков, которые столпятся вокруг стола или будут следить за аутопсией на телеэкране. На органах ее тела будут иллюстрировать любопытные аспекты любопытного заболевания, словно они никогда и не имели ничего общего с жизнью, с живым телом этого ребенка.
Ему надо было идти.
Он позвонит доктору Иннесу позже и узнает, что показало вскрытие.
Входная дверь проскрежетала на своих роликах, и он бросил взгляд через плечо, ожидая наконец увидеть Иннеса. Но это был профессор Мартин, главный патолог собственной персоной. С сосредоточенным видом, сопровождая свою речь короткими жестами, он что-то говорил длинноногому мужчине в темном костюме, который шел, учтиво склонив к собеседнику голову.
Деона словно ударили под ложечку, физически ощутимый страх овладел им.
Бог мой, пронеслось в голове, да это же Филипп…
На мгновение ему отчаянно захотелось, чтобы его не заметили, чтобы эти двое, Мартин и тот, другой, увлеклись разговором — тогда, быть может, ему удастся выскользнуть, не привлекая внимания. Или чтобы они прошли мимо — бывает же, что люди проходят мимо, не замечая вокруг ничего.
Но оба повернулись к нему одновременно, с вопросительным выражением лиц. Мартин явно нервничал, а его собеседник был серьезен и спокоен. Прямой нос, почти арабская внешность, смуглая кожа и черные волосы.
А на висках седые, мелькнула вдруг мысль, и Деону стало не по себе. Седые, господи, а ведь он моих лет. Ну-ну, успокаивал он себя, не совсем моих, он на два года старше.
Мартин, конечно, тут же разыграл небольшую комедию, изобразив безмерное удивление.
— Деон? Не ожидал вас здесь встретить. Ведь мы не договаривались?
— Нет. Я так, жду кое-кого.
— Понятно. Да, кстати, вы знакомы с профессором Дэвидсом?
Деон повернулся к человеку со смуглой кожей, и теперь взгляды их встретились, они смотрели друг другу в глаза прямо и открыто.
— Профессор Дэвидс, профессор ван дер Риет, — представил их Мартин.