— Как же ты легко заводишься, Неженка, — Матвей погладил её шею, — прямо раз и готова!
Она снова покраснела, и отвела от него взгляд.
— Ну ладно, мне действительно пора, — он отошёл от неё, — а ты сохрани настрой до вечера. Надеюсь, пустишь? Ужином накормишь?
— Если пообещаешь, рассказать о себе что-нибудь, — вдруг ставит она условие.
Он усмехается. Упёртая.
— Например, откуда столько шрамов? — продолжает она.
— О тебе понравится эта история, — усмехается Матвей, решая про себя, что с порога завалит её, и не выпустит опять всю ночь из койки.
Он быстро одевается, проверяет на месте ли ключи от машины, и документы. А она, молча, наблюдает за ним стоя в коридоре. Матвей обулся, и накинул пуховик, повернулся к ней.
— На ужин хочу мяса, — и, не прощаясь, вышел, и захлопнул за собой дверь.
Уже в машине, снова завибрировал телефон. Матвей достал трубку. Опять Машка.
— Да, — ответил он.
— Матюш, привет, — запела ласковым голосом, — ты всё ещё злишься на меня?
— Нет, блядь, Маш, я не злюсь, — зарычал в трубку, — ещё вопросы будут?
— Матюш, ну прости, я уже пожалела, что бросила тебя!
— Ну, так помучайся совестью, тебе хватит до десятого!
— Матюш… — снова затянула она.
— Маш, какого хуя ты звонишь? — перебил её Матвей.
— Слушай, хватит рычать? — не выдержала Машка.
— Ну, так ты не зли меня, и рычать не буду. Съебалась под новый год! Чего ты ждёшь теперь?
— Всё, блин не хочу тебя больше слышать, — и отключилась.
В этом вся Машка, сама же накосячила, и сама же ещё и наезжает.
Стерва!
Матвей перевёл дыхание, набрал мать.
— Привет, мам, ну что ждёшь в гости?
7
Я мыла посуду, и думала.
Я что действительно ему буду готовить ужин?
Совершенно постороннему мужику, с которым познакомилась вчера. И, который, как только не имел меня, прошедшей ночью и утром.
Может вообще сбежать. Уехать к отцу на пару дней.
Ну, это уж совсем идиотизм!
Нет, я не против, его компании, и даже всего прочего, очень даже не против, просто мне бы хотелось начать какие-то нормальные отношения.
Хотя, что это я? Ему-то одно нужно, неужели не понятно?
Я присела на подоконник и выглянула в окно. Может и мне не заморачиваться, и вообще он же сказал, не женат.
Из сумки, в прихожей запиликал телефон. Я достала его. Алка.
— Кисуля! Ну, ты как? Улетела вчера? Евгений совсем тебя довёл, да?
— Привет Ал, — я прошла в спальню, завалилась на кровать, всё ещё пахнущую Матвеем, — да Евгений твой, просто ужас!
— Ну, прости, — расстроилась Алла, — так-то он вполне нормальный, пока не выпьет.
— Да ладно, Ал, всё нормально, — устало проговорила я, почувствовав, как приятно захватывает тело нега. Вот бы завалится и поспать, но надо, же готовить ужин.
— Ничего не ладно, — отрезала подруга, — я пока тебе мужика нормального не найду, не успокоюсь!
Вот же! Не успокоится она!
Говорить про Матвея совершенно не хотелось, да и говорить то в общем, ещё не о чём.
— А меня тут Егор уговорил, на Бали махнуть, может с нами? — предложила Алка.
— Нет, Алочка, спасибо! Я к отцу махну, на пару дней, я обещала! — я поднялась с кровати, и снова поплелась в кухню.
— Ну ладно, созвонимся тогда, — и я отключилась.
Заглянула в холодильник.
Мясо он хочет, а он вообще спросил, есть у меня мясо?
Мясо то допустим было, но сам тон приказной. Хотя по-другому он со мной и не общался, либо смеялся, либо приказывал.
Но я понимала, что если я это терплю, то мне это иррационально нравится. С этими мыслями я смирилась и принялась за готовку.
К семи вечера у меня был готов ароматный гуляш, хрустящий золотистый картофель, свежий салат.
Себя я тоже привела в порядок. Переоделась в тонкую шелковую тунику, волосы оставила распущенными.
Я сидела в гостиной, и бездумно смотрела телевизор, какой-то один из новогодних фильмов. Возле стены, яркими лампами мигала ёлка.
Её я, поставила для души, чтобы не забыть, что праздник в мире.
Я ждала его.
Я, как дура ждала его.
Смотрела на телефон, где равнодушно бежали минуты. И чувствовала себя последней идиоткой!
Да кто сказал, что он придёт. Что ему я вообще нужна?
Да он и сказал.
И поэтому я ждала его, смотрела на часы, и ждала. От нечего делать залезла в соц. сети, проверила почту. Там только коммерческие предложения, но о работе думать не хотелось.
Был большой соблазн поискать Матвея в интернете, но если он об этом узнает, я со стыда сгорю.
От звонка в дверь, я подпрыгнула на диване, настолько погрузилась в свои мысли.
Отбросив телефон, помчалась в коридор, но потом вернулась на несколько шагов назад, и посмотрела на себя в зеркало.
Пригладила волосы, постаралась успокоить дыхание.
Звонок раздался ещё раз. Может это и не он вовсе. Хотя чего себя обманывать, больше некому.
Я сжала, разжала холодеющие пальцы на руках, и потянулась к замку, открыла дверь.
Матвей стоял на пороге с огромным букетом красных роз. Вот просто огромным.
— Неженка, я надеюсь, ты розы любишь? — улыбнулся он, и прошел, не дожидаясь моего ответа, вручил мне эту махину.
— Люблю, — только и пискнула я, разглядывая его через бутоны.
Он был другим.
Каким-то лощёным что ли. Постриженные волосы, лежали в идеальном порядке. Гладко выбритые щеки и подбородок, благоухали дорогим одеколоном, даже сквозь аромат цветов.
На нем был тонкий свитер, обтягивающий широкие плечи, и узкие темные брюки. Он смотрел на меня, своими серыми глазами, как всегда с превосходством, и толикой снисходительности.
Матвей скинул тонкую дублёнку, разулся, и подошел ко мне вплотную, отодвинув тяжёлый букет в сторону.
Прижал так, что я ахнула.
— Скучала по мне, Неженка? — улыбнулся он, и накрыл своим ртом мои губы.
Опять требовательно властно, на грани с болью, и так волнующе, и возбуждающе, что я вмиг забываю обо всем. Зарываюсь пальцами в его волосы, и упиваюсь ароматом и вкусом, что дарят его губы. Ненасытные, и такие будоражащие. Только от одних этих прикосновений, я вся таю, а тело наполняется негой, ожиданием большего, более острого удовольствия. Чувствую, как его руки тянут подол туники вверх, и это мой последний шанс, остановить его, потому что, потом я уже не захочу.
— А как же ужин? — выдыхаю я, оторвавшись от его губ.
Он открывает затуманенные, потемневшие глаза, и снова пытается завладеть моими губами, руки его сжимают мои бёдра.
— Матвей, — почти молю его, потому что с ним по-другому не могу.
Если сейчас не остановиться, то я уступлю его напору. Не могу противиться, противостоять его силе. Тем более чувствую, как он упирает в меня свой каменный член, что дыбится под брюками.
— А что у нас на ужин? — спрашивает он, и склоняется к моей шее, и так чувствительно прикусывает, что я вскрикиваю, но потом сразу нежно целует, чтобы унять боль.
— Тебе не кажется, что на моём теле и так много твоих отметин, — отстраняюсь я от него, насколько это возможно, ведь позади стенка.
— Вот и хорошо! — довольно мурчит он. — Пусть никто не сомневается, что ты моя!
— Что? Кто? — я немного опешила от таких слов, но он только криво улыбается и отходит от меня, поднимает выпавший из моих рук букет, и протягивает его мне.
— Ну что кормить будешь, а то я не прочь и тебя сожрать! — он разворачивает меня за плечи в сторону кухни, и подталкивает, а сам отстаёт.
Я первым делом ставлю огромный букет в самую большую кастрюлю, потому что больше он никуда не помещается.
Поворачиваюсь, он стоит на пороге, подперев плечом косяк, и разглядывает меня.
— Садись, — я указываю на стул перед столом, и начинаю сервировать стол. Но Матвей вдруг обнимает меня сзади, и машет перед лицом какой-то черной бархатной коробкой.