А приехав домой, он войдя в хату к Маришки говорил:
– На Пасху, Бог даст, поедем в храм вместе. Ты-то сама как? Наверно уже скоро?
– Скоро, – кивала Маришка встревоженно.
А на Страстной седмице у нее начались схватки, и в Великую субботу она разрешилась от бремени – родился мальчик. Мальчишка родился слабенький, еле-еле мог подать голос, да все так тихонько-тихонько плакал, будто собачонка маленькая скулит. Уже думали, что и не выживет, но на девятый день после родов Митя запряг в повозку свою лошаденку и, взяв с собою Маришку с сыном, отвез их в церковь, где отец Петр и окрестил новорожденного с именем Назар. Приехали: Митя ссадил их с телеги и отнес Назарку в хату, положил его в люльку, и перекрестивши сказал:
– Я же тебе Мариш говорил, что нужно пока беременна наоборот чаще причащаться, а ты какую-то дурь на себя напустила?.. Вот теперь моли Бога, Он милосердный, глядишь, и все наладится.
Марина кивнула головой и устало опустилась на лавку возле люльки и стала легким движением покачивать ее приговаривая:
– Баю-баю-бай! Спи мой сынку не рыдай!
Дмитрий посмотрел на них и на его глаза навернулись слезы жалости, – он вышел из хаты, обещая зайти рано утром проведать, как они переночевали с сыном. Фекла увидев сына первым делом спросила:
– Ну, что там? Приехали? Как съездили?
– Ничего мама, нормально… Теперь осталось только на Бога надеяться…
Фекла сразу закрестилась глядя на образа. Сам Дмитрий не спал всю ночь, и его мать слышала, как он все шептал какие-то молитвы перед образами, иной раз до нее доносились глухие удары лба об пол, «молится», – думала она, лежа за занавеской и, тяжело вздохнув и перекрестившись заснула.
Страх, постоянный сковывающий душу страх, всегда преследовал Марину после той самой ночи, когда она вошла в палатку к колдуньи. Этот страх словно древний змей сжимал ее сердце в груди и питался им, выпивая все жизненные силы. Ей по-прежнему снились кошмары, и она стала бояться темноты, – ей все виделось и казалось, что в темноте кто-то стоит или шевелится: то мужской силуэт и тогда она думала, что это ее водяной донимает; а порой ей чудилось, что она видит сгорбленную старуху и тогда она думала, что это ей является старая цыганская ведьма.
В день, когда Назарке исполнялся годик любящая мать, как бы ей ни страшно и противно это было, подозвала к себе одного из уже выросших и подросших за год котов из приплода Ночки и сунув его в запазуху, отправилась на луг. Подойдя к колодцу, она достала из кармана старенький заранее ею приготовленный платок и, погладив кота по головке завернув его в платок, а потом, ухватив края платка в узелок и зажмурив глаза, сунула его в колодец. Когда кот перестал барахтаться и подавать признаки жизни, Маришка, не разворачивая узелка отойдя на некоторое расстояние, бросила платок с котом в камыш и проговорила:
– Тварь Господню прими, да ребенка моего береги. – После этих слов она быстро развернулась и, не оглядываясь, направилась к себе во двор.
Войдя в хату, она сразу же увидела Дмитрия, он игрался с ребенком, кривляясь и строя ему рожицы, отчего Назарка смеялся и хохотал.
– А вот и мама, – заулыбался Дмитрий и указывая на Маришку сказал малышу, – глянь на нее, где это она в такую рань пропадает? Весь двор обошел, а ее нигде нету. Вот мы с именинником и балакаем здесь вдвоем. Да Назар? – подмигнул ему Митя.
– Да я это…, – замешкалась с ответом Маришка. – Я к колодцу ходила, за водой.
– Ну, да ладно… Ты что собралась?
– Куда?
– Как куда?! Мы же еще со вчерашнего дня договаривались в церковь мальца причастить. Забыла? – удивился Дмитрий.
– Ой, прости, у меня все из головы вылетело, – растерялась Маришка пуще прежнего.
Она так переволновалось, что действительно забыла, о чем они с Митей накануне сговаривались, – что хорошо бы Назара в день его рождения свозить в храм и причастить.
– Ладно, ничего страшного. Я лошадь в телегу уже запряг, так что давай собирайтесь. Ты будешь причащаться?
– Ох, я же и забыла и уже водицы попила, – соврала она ему. Боялась Мариша очень, что худо ее Назарке через то будет, ведь цыганка не зря же грозилась, чтобы она не смела и думать о участии в Таинствах.
– Ну, что поделаешь?! – развел руками сокрушенно Дмитрий. – Значит на то воля Божья… – и он внимательно посмотрел в глаза Маришки; она сразу отвела взгляд, потупившись, и стала суетиться, как бы собираясь в дорогу.