Почувствовав жжение, словно от кислотного ожога, она пошатнулась, но тут же осознала, что, несмотря на это ранение, ей подвернулась удобная возможность обмануть кровавого изверга. Принимая участие в войне волшебников, она прекрасно уяснила, какой эффект обычно производят подобные заклинания. Возможно, ей удастся убедить Тсагота, что сейчас эта магия подействовала на неё в полной мере. Если, конечно, на это хватит её актерских способностей.
Таммит шлепнулась на землю, словно её разум и тело стали реагировать слишком медленно, и она не смогла удержать равновесие. Её челюсть отвисла — она надеялась, что выражение тревоги и удивления, появившееся на её лице, оказалось достаточно правдоподобным. С той же преувеличенной медлительностью она начала подниматься на ноги.
Выставив все свои четыре руки вперед, Тсагот бросился на неё, стремясь схватить её и разодрать на клочки. Выждав до последнего момента, она перестала притворяться оглушенной и вонзила острие меча в его грудь.
Когда кровавый изверг не успел отреагировать вовремя, она поняла, что он повелся на её уловку. Лезвие пронзило его сердце.
Он все же попытался схватить её, но на миг от болевого шока его движения стали неуклюжими, и Таммит повезло отделаться лишь царапиной на щеке. Вытащив клинок, она вспорола ему живот. Кишки вывалились наружу.
Но после этого Тсагот вонзил когти в её плечо и практически оторвал ей руку — к счастью, не ту, в которой она держала меч, но, возможно, следующим ударом ему удастся исправить эту оплошность или сделать что–нибудь похуже — раны больше не мешали ему двигаться столь же стремительно, как и раньше.
Нужно было заканчивать эту схватку как можно быстрее. Одним–единственным мечом нельзя парировать удары двух пар когтистых рук слишком долго. Уклонившись в сторону, она высоко взмахнула клинком, целясь по его светящимся алым глазам, и тут же обернулась стаей летучих мышей, проследив за тем, чтобы все повреждения её раздробленного плеча достались лишь одной из них — искалеченному созданию, которым она вполне могла пожертвовать.
Стая направилась в сторону Крепости Сожалений, хотя та раненая летучая мышь и не успевала за своими товарками. Она убедилась, что хлопанье их крыльев было отчетливо слышно.
Тсагот уставился ей вслед. Когда его глаза восстановились, на его морде появились две алые светящиеся точки. Таммит могла только надеяться, что какое–то время он не сможет видеть так же хорошо, как и раньше, а желание схватить её и разодрать на клочки вытеснит все остальные мысли из его головы.
Он исчез, но тут же возник перед ней снова, подняв руки, чтобы выхватить мышей из воздуха. Он не понял, что, переместившись туда, оказался прямо перед одним из гигантских кальмаров, который все ещё продолжал двигаться. Если бы только чудовище отреагировало!
Ей повезло. Гигантское щупальце, обмотанное грязными развевающимися бинтами, поднялось и обрушилось на голову кровавого изверга, опрокинув его навзничь. Затем оно обвилось вокруг него, подняло его в воздух и стиснуло. Послышался хруст, и зазубренные обломки костей вспороли чешуйчатую шкуру демона.
Не ослабляя бдительности, Таммит продолжала наблюдать за осьминогом на случай, если он решит атаковать и её, но этого не произошло. Судя по всему, многочисленная стая летучих мышей не являлась такой очевидной мишенью, как девятифутовый демон–нежить.
Она не была уверена, что даже этой гигантской твари удастся прикончить Тсагота, но в ближайшее время он совершенно точно окажется не в состоянии её преследовать. Продолжив свой путь, она задумалась над одним из вопросов, которые задал ей её противник: а действительно, куда она может податься?
Расположенный на пересечении второстепенных дорог, Золюм был скучным торговым городишкой. Насколько Дмитра помнила, ей никогда не доводилось посещать это место раньше, и у неё сложилось впечатление, что она ничего от этого не потеряла.
Но два неоспоримых достоинства у него все же было. Даже у измотанных сражением легионов ушло всего лишь несколько дней, чтобы добраться до этого городка, лежавшего к востоку от Крепости Сожалений, и он все ещё оставался цел, избежав и волн голубого пламени, и землетрясений. Так что солдаты совета расположились здесь, заставив обывателей предоставить в их распоряжение свои дома и содержимое кладовых.
Как и сам Золюм, освещенный дрожащим пламенем масляных ламп, зал его аутарча с гладким деревянным полом и простыми матерчатыми флагами был далек от идеала — никакой магии или драгоценных камней. В других обстоятельствах некоторые из коллег Дмитры фыркнули бы при виде такой провинциальной обстановки или принялись ворчать, жалуясь на недостаток роскоши. Но не сейчас. У всех них было достаточно куда более важных тем для раздумий.
Но это не значило, что они были испуганы или пали духом. Ифегор Нат, окруженный ярким ореолом пламени, выглядел возбужденным, а Маларк улыбался, словно жизнь была простой постановкой, разворачивающейся для его развлечения, и сюжет этой постановки только что повернул в неожиданную сторону.
Один из солдат привел Аота Фезима и помог ему найти стул. Глаза капитана закрывала темная повязка.
Жаль, что он ослеп. Он был отличным офицером. И все же он не мог командовать Грифоньим Легионом в таком состоянии.
Но в данный момент важнее всего была его исключительность. Голубое пламя искалечило его, но не убило, и, учитывая, что зулкирам было необходимо лучше понять суть той загадочной силы, у Дмитры возникла мысль подвергнуть его вивисекции и посмотреть, что же удастся при этом выяснить. Но с этим придется подождать, пока он не окажется вдали от своего легиона. Было ясно, что его люди любили его, так что зачем их тревожить и подвергать испытанию их лояльность, если капля такта поможет этого избежать?
За креслом аутарча, стоявшим у большого круглого стола, висел небольшой медный гонг, служивший для того, чтобы призывать присутствующих к молчанию и привлекать их внимание, и Дмитра им воспользовалась. Воцарилась тишина, и все собравшиеся повернулись в её сторону.
— Ваши Всемогущества, — произнесла она. — Ваше Всезнайшество, сэры и капитаны. Совсем недавно мы думали, что находимся на грани разгрома. Но вмешалась судьба, предоставив нам ещё один шанс.
Самас Кул фыркнул. Хотя в зале и не было выставлено никаких угощений, в пухлой руке он держал полусъеденную утиную ногу, и его полные алые губы лоснились от жира.
— Другой шанс. Мы теперь это так называем?
Дмитра улыбнулась.
— А как бы выразились вы?
— Учитывая, что к нам со всех концов страны поступают сообщения о том, что целые города и поместья оказываются разрушены, а облик земли порой меняется до неузнаваемости, я бы назвал случившееся катастрофой.
— Только потому, — произнес Ифегор, — что вы не понимаете истинную суть событий. — Он обвел собравшихся пылающим взглядом своих оранжевых глаз. — Вы считаете это бедствием, но происходящее — лишь толчок к переменам, которые могут стать поводом для великой радости. Коссут всегда обещал, что однажды мультивселенная окажется охвачена пожаром, и большая часть её будет уничтожена. Наша задача — сделать так, чтобы сгорело лишь испорченное и недостойное, и впоследствии нам достался бы более чистый и прекрасный мир.
— Чушь, — произнес Димон. Тарчион Туратароса обладал более светлой кожей, чем большинство мулан, и по его выбритому скальпу, словно реки, змеились голубые вены. Он был не только солдатом, но и священником Бэйна, бога тьмы, и носил черные латные рукавицы — знак своего ордена.
Ифегор повернулся, чтобы смерить его пылающим взглядом.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что ты несешь чушь. Эта голубая субстанция не является настоящим огнем, и твой бог и его пророчества не имеют никакого отношения к её появлению. Она возникла из–за того, что Шар и Сирик убили Мистру. Пусть подробности нам неизвестны, в этом сомневаться не приходится, так что хватит пытаться убедить нас, что в связи с этим кризисом мы все должны принять твою веру и заставить остальных сделать то же самое.