Она поняла, что его магия переместила их на небольшое расстояние, и они оказались во внутреннем дворе. Бард подбежал к своему грифону, а она превратилась в стаю летучих мышей.
Яркокрылой понравились покои, выделенные зулкирами для грифонов в центральной цитадели Безантура — она отказывалась думать о них, как о «стойлах». Здесь оказалось просторно, чисто и хватало свежего воздуха, а грубая каменная кладка и своды неправильной формы напоминали пещеры, в которых обитали представители её вида в природных условиях. Еда была вкусной и изобильной — целый лошадиный бок, который принесли двое слуг, опасливо косясь на неё и стараясь не делать резких движений — как она полагала, для того, чтобы не провоцировать её инстинкты хищника.
Но их присутствие испортило ей настроение. Если бы все было в порядке, Аот бы самолично проследил за тем, чтобы она ни в чем не нуждалась. К сожалению, это было невозможно, пока он не окажется способен видеть мир собственными глазами.
Но только люди имели склонность терзать себя из–за вещей, которые им все равно было не под силу изменить. Отбросив тревоги, Яркокрылая вгрызлась в окровавленное мясо, дробя кости клювом.
Когда она съела примерно половину, её желудок пронзила острая боль. Она закричала, разбрызгивая вокруг себя кровь.
Потянувшись за бутылкой, Аот почти уронил её, но вовремя подхватил падающий сосуд, и тот не успел разбиться.
Нахмурившись, он задумался, зачем вообще утруждает себя переливанием этого кислого вина из бутылки в бокал. Было бы куда проще отпивать его прямо из горлышка. Он отбросил чашку и дважды услышал звук удара — сначала о стену, потом об пол. С приглушенным шумом посудина покатилась по полу.
И тут Яркокрылая закричала. Аот находился слишком далеко, чтобы услышать её полный боли вопль своими собственными ушами, но этот звук вонзился в его сознание. Его желудок скрутил спазм.
Грифонихе причинили вред либо она заболела. С её внутренностями что–то было не так. Аот произнес заклинание, чтобы избавить свой организм от последствий опьянения. Его разум обострился, а конечности на короткий миг обрели почти болезненную чувствительность. Сжав копье, он встал и направился к двери.
Но, прежде чем он успел пересечь комнату, послышался щелчок задвижки и скрип дверных петель.
— Капитан Фезим, — произнес чей–то баритон. — Нам приказано сопроводить вас к Лазорилу.
Аот почувствовал прилив надежды. Учитывая, что голубое пламя наградило его чем–то вроде проклятья, зулкир Зачарования, возможно, являлся самым подходящим человеком для того, чтобы ему помочь. Именно поэтому вместо того, чтобы отослать его домой в Пиарадос, Нимия Фокар и приказала ему отправиться в Безантур — чтобы мудрые и могущественные люди вроде Лазорила и Ифегора Ната могли попытаться его исцелить. Но вплоть до этого момента никто из них его не замечал.
И все же он не мог бросить Яркокрылую в беде.
— Я ждал этого момента уже много дней, — произнес он. — Но сейчас я не могу отправиться на встречу с Его Всемогуществом. Что–то случилось с моим грифоном.
— Прошу прощения, капитан, — произнес его собеседник, — но мы должны беспрекословно выполнять все приказы зулкира.
— Лазорил не знает о том, что произошло. Вряд ли он захочет, чтобы по нашей вине пострадало столь ценное животное. Не знаю, чем именно она больна, но дело серьезное. Мы должны отыскать целителя, сведущего в лечении животных, и тогда я смогу отправиться к Его Всемогуществу.
— Мне очень жаль, сэр, но вы должны пройти с нами немедленно. Сообщите об этом звере Лазорилу. В любом случае, это, наверное, самый быстрый способ добиться того, чтобы вашему питомцу была оказана необходимая помощь.
Во время речи солдата половицы еле заметно скрипнули и послышалось лязганье металла. Аот почувствовал запах масла, которым воины пользовались, чтобы защищать свои кольчуги и оружие. В его воображении моментально возникла картина — в комнату украдкой пытаются проникнуть несколько вооруженных людей.
В этом не было никакого смысла! Аот верно служил совету зулкиров. Почему кому–то могло прийти в голову, что для того, чтобы привести его к Лазорилу, понадобится применять силу? И все же он был практически полностью уверен, что за ним прислали нескольких вооруженных людей.
Проклятье, ему необходимо было понять, что же именно происходит! Аот открыл глаза.
Как и всегда, черная повязка на голове не являлась особой помехой для его изменившегося зрения. В комнате оказались пять легионеров — человек, говоривший с ним, стоя в дверном проёме, и четверо кровавых орков, которые украдкой прокрались за ним. У одного из них при себе были кандалы.
Остальные же готовились схватить его, и руки их были пусты. Но на миг в их ладонях появились призрачные кинжалы — когда–то похожим образом он увидел размахивающего марионеткой Барериса.
Хотя он понятия не имел о причинах происходящего, смысл послания был ясен. Если он позволит им схватить его, то умрет.
Из–за своей попытки смотреть на мир он почувствовал давление. Скоро оно перерастет в агонию, но ещё какое–то время он будет способен с ней бороться. Татуировки давали ему возможность получить эту небольшую отсрочку. Запомнив, где находился каждый из соперников, Аот вновь закрыл глаза.
Повернувшись, он тупым концом копья ткнул орка, стоявшего правее всех, в живот. Когда копье наткнулось на что–то материальное, послышался звон кольчуги. Крутнувшись, Аот взмахнул оружием и ударил орка, подбиравшегося к его левому боку.
Если ему повезло, то двое из нападающих оказались выведены из строя. Перевернув копье, чтобы острие его было направлено в сторону врагов, Аот отступил, водя им из стороны в сторону, чтобы отразить возможную атаку.
— Зачем вам все это? — спросил он.
— Пожалуйста, прекратите сражаться, — произнес стоявший у дверей солдат. — Даю вам слово, у вас нет никаких оснований для беспокойства. Мы всего лишь хотим вам помочь.
Если он не собирается говорить правду, значит, толку от него не будет. Более того, Аот осознал, что он был опасен. Его болтовня могла заглушить шум, издаваемый орками, которые вновь начали подбираться к своей добыче.
Аот произнес слово приказа, высвобождая находившуюся в его копье магию. Ещё у Крепости Сожалений он исчерпал весь хранившийся в оружии запас заклинаний, но, хотя в половине случаев магия и не срабатывала должным образом, за прошедшие дни он успел полностью его восстановить. Это помогало ему убивать время в промежутках между целительскими сеансами и не давало почувствовать себя полностью беспомощным.
Теперь он мог только надеяться на то, что заклинание подействует, и, услышав стук падающих тел и храп двоих легионеров, понял, что надежды его оправдались.
Внимательно прислушиваясь — вдруг не все его враги погрузились в сон — наездник направился к двери, проверяя окружающее пространство копьем, но успешно добрался до порога, не наткнувшись ни на одно препятствие.
Переступив через тело лежавшего там человека, он задумался, что же делать дальше, чувствуя, как в нем начинает нарастать тревога. Как ему следует поступить, учитывая, что он понятия не имел, что именно происходит? Когда он, слепой, был заперт в многолюдной крепости, охраняемой сотнями воинов?
Затем Аот осознал, каким должен быть его следующий шаг. Он оказал сопротивление стражникам, чтобы помочь Яркокрылой — этим он и займется. Прощупывая копьем дорогу впереди, боевой маг направился к обиталищу грифонов.
Почувствовав рядом чье–то присутствие, Барерис обернулся. Сверху на него смотрела Таммит. В её темных глазах мерцали отблески пламени лагерного костра, которое окрашивало её алебастрово–бледную кожу в золотистый цвет.
— Ты не спишь, — произнесла она.
— Нет.
— Что сказали тарчионы? Армия направится прямиком через Солзепар?
— Когда они отослали меня, то все ещё продолжали обсуждать эту проблему, но мое предчувствие говорит мне, что да.