Кумед попытался изобразить на своем лице такую же свирепую гримасу, как у Неврона.
— Тогда мы должны вешать каждого бэйнита, который попадет нам в руки.
— Тех, кто действительно опасен, нам отыскать не удастся, — сказала Лаллара. — Они залегли на дно.
— И это означает, что они способны предпринять ещё одну попытку, — произнес Самас. В его руках возникла золотая чашка. Лаллара уловила запах бренди. — Вдобавок толпа может взбунтоваться снова, учитывая, что Повелители Ужаса уже вложили в головы простолюдинов идею о бегстве, и на этот раз нам, вполне возможно, окажется не под силу отстоять корабли.
— Ещё одна причина, по которой мы должны отплыть как можно быстрей, — сказал Лазорил.
Неврон покачал головой.
— Неужели ты и правда такой трус?
— Я не прекращу бороться против Сзасса Тэма, — произнес Лазорил. — Закрепившись в Пределе Мага, я собираюсь хорошенько подготовиться и подкопить силы, чтобы разобраться с личом, когда придет время. Но сейчас ситуация безнадежна. Если вы со мной не согласны, то можете попытаться доказать мою неправоту. Оставайтесь в Безантуре и возглавьте оборону города. Только не ждите, что в этом бою вам будут помогать маги из моего ордена или мои солдаты.
— Я отправлюсь с тобой, — произнесла Лаллара. Ей было неприятно это говорить, но мертвым гордость ни к чему.
— Как и я, — произнес Самас.
— И я, — добавил Кумед, словно до него хоть кому–то было дело.
— Значит, придется уехать и мне, — сказал Неврон. — Разумеется, в одиночку мне город не отстоять. Но, будьте вы прокляты, какие же вы все–таки бесхребетные слабаки!
Он выглядел в достаточной степени разъяренным, но Лалларе показалось, что его причитания звучат слегка наигранно. Возможно, на самом деле заклинатель был даже рад, что из ситуации, в которую они его загнали, не было иного выхода, кроме как бегство из страны.
Почесывая покрытую перьями макушку Танцора Ветра, Барерис стоял у борта судна, на котором теснились грифоны и их наездники, и наблюдал за отплытием зулкиров. Спину ему обдавало холодом — Зеркало держался неподалеку. Все когги, траулеры и баркасы, стоявшие в порту Безантура, теперь перешли в распоряжение Красных Волшебников и аристократов и служили для перевозки их имущества, войск и избранных членов их семейств. На то, чтобы все эти многочисленные корабли смогли успешно покинуть гавань, ушло немало времени.
Город окутывала пелена дыма. Когда бегство началось, воплотители подожгли пирс и верфи с висевшими в сухих доках недостроенными и неотремонтированными кораблями. Это было сделано для того, чтобы некромантам оказалось сложнее преследовать их по морю Аламбера. Хотя пожар и мог перекинуться на другие районы города, лордам, покидавшим страну, было на это наплевать.
От густого дыма на глаза наворачивались слезы и начинался кашель, но все равно сотни людей залезли на крыши или как можно ближе подошли к воде, чтобы пронаблюдать за отбытием своих повелителей. Барерису стало интересно, какое чувство они испытывают при виде этого зрелища — печаль или радость?
А он сам? На протяжении шестнадцати лет он был воином. Он не любил проигрывать, и, несмотря на самонадеянные заявления зулкиров о том, что через год или два они соберут могучую наемную армию и вернут себе власть над Тэем, он полагал, что именно это сейчас и произошло. Он сомневался, что ещё хоть раз увидит свой родной город.
Было непросто смириться с поражением после десяти лет непрерывных боев с Сзассом Тэмом. Он возненавидел лича с той самой минуты, когда обнаружил, что его подчиненные превратили Таммит в вампира, и с годами эта ненависть не уменьшилась.
Но теперь главным в его жизни стало иное чувство — любовь. Возможно, этот побег даже окажется для него благом. Теперь они смогут полностью посвятить себя друг другу и найдут способ снова сделать её человеком, не беспокоясь о том, что в очередной раз произойдет что–то ужасное и война их разлучит.
Да, все может обернуться к лучшему — если, конечно, им удастся беспрепятственно покинуть материк.
В последние годы жизни Азнар Трул велел построить для себя великолепный корабль, полный роскошеств, способных удовлетворить вкус самого привередливого сибарита. Сменив убитого зулкира на его посту, Самас Кул с нетерпением предвкушал, как в полной мере насладится всеми имеющимися на борту этого судна утехами, но оказалось, что на воде у него разыгрывается морская болезнь. С тех пор оно редко отплывало от причала.
Но сейчас этот корабль оказался весьма кстати, и Самас пригласил остальных зулкиров в гости — насладиться великолепным завтраком и зрелищем того, как рушится за их спинами Тэй. Он надеялся, что не потеряет лица, будучи вынужден внезапно поспешить к бортику. Пока что выпитое им зелье вполне успешно справлялось с дурнотой, но — кто знает?
Чтобы попасть к нему на корабль, Неврон призвал демона с головой прекрасной женщины и телом небольшого зеленого дракона, Лаллара прилетела, подобно птице, а Лазорил переместился через пространство.
Не хватало только Кумеда Хапрета. Самас подождал ещё немного, а затем спросил остальных зулкиров, не знает ли кто–нибудь, куда тот подевался.
Неврон улыбнулся.
— Боюсь, наш молодой коллега не сможет к нам присоединиться. Перед нашим отплытием с ним произошел несчастный случай. Мне самому пришлось приказать его подчиненным поджечь порт, иначе бы они этого не сделали.
Лазорил склонил голову, словно выражая одобрение.
— Полагаю, воплотители проведут новые выборы.
Неврон фыркнул.
— Пусть попытаются.
Глава 11
6–11 марпенота, год Голубого Пламени
Створки ворот в высоких черных стенах Безантура были распахнуты, а на возвышавшихся за ними шпилях развевались знамена ордена Некромантии. Это зрелище пришлось Сзассу Тэму по душе. Внезапно он почувствовал глупое желание пришпорить своего инфернального скакуна с чернильно–черной кожей, железными копытами и алыми глазами, промчаться сквозь ряды своей армии и, не мешкая, въехать в город.
Эта идея была не такой безумной, какой могла показаться с первого взгляда. Судя по сообщениям его разведчиков и прорицателей, внутри не осталось ни одного человека, кого бы ему следовало опасаться. Но в будущем ему предстоит править Тэем. Будет уместней начать правление, войдя в самый большой город в стране с почестями, полагающимися новому «регенту».
Поэтому он приказал выделить время на организацию торжественного шествия, хотя его офицеры и досадовали из–за этой задержки, считая, что он впустую тратит драгоценное время. Их нетерпение его забавляло, хоть он и не подавал виду. Они даже не подозревали об истинных размерах силы, которой наделил его Черная Рука.
Лич уже истратил большую её часть, а то, что осталось, понемногу начинало исчезать. Впрочем, иного он и не ожидал. Однако он полагал, что имеющихся в его распоряжении ресурсов хватит, чтобы достойно завершить эту войну.
Когда все было готово, он во главе своей армии въехал в город. За ним на почетных местах следовали Маларк Спрингхилл, Хомен Одессейрон и Азир Крен. По улицам разносилось эхо оглушительных маршевых песен кровавых орков и приветственных возгласов горожан, которые стояли у дороги или высовывались из окон, размахивая маленькими красными флажками.
Иногда радостные вопли становились немного тише, а, когда возобновлялись, то звучали несколько натянуто. Сзасс Тэм полагал, что это происходило тогда, когда на глаза горожанам попадалось какое–нибудь особенно омерзительное или жуткое существо, хотя далеко не все его чудовищные прислужники принимали участие в этом шествии. Некоторые из них были слишком велики, чтобы свободно перемещаться по улицам, другие днем становились невидимыми, а иные же не могли переносить солнечный свет. И все же оставшихся хватало, чтобы устрашить даже жителей страны, в войсках которой всегда было полно нежити и демонов.