Проект «Лазарь»
Приборы, приборы, приборы. Так можно описать операционную, в которой работал доктор Мережко. Книги, книги, терминалы, — так можно описать его кабинет. Все звали этого сухонького, седого старикашку доктором, хотя на самом деле это был один из выдающихся нейрохирургов и остеопластиков своего времени. Не просто доктор, не просто академик или профессор — гений. Он первым ввёл в современную медицину понятие о кибернизации человека. Эндоостов-броня разработанная им была как вторая кожа для человека. Многоточечный нейросенсорный контакт человека с кибербронёй был настолько уникален, что Мережко было разрешено проводить исследования, венцом которых было бы слияние человека и машины. Первые опыты были проведены на обезьянах и одна из подопытных до сих пор жила в клинике доктора Мережко. Были собаки, кошки, были мыши и кролики. Прежде чем получить карт-бланш на человека, было много подопытных. Мережко был уверен, что и с человеком операция пройдёт успешно, но закон предусматривал только добровольное согласие пациента. А таковых добровольцев разрешено было искать только среди безнадёжных больных и стопроцентно парализованных. И до сих соглашались немногие. Люди либо предпочитали остаться человеком-калекой, чем наполовину машиной, либо не подходили Мережко по состоянию психики. Мало кто из парализованных сохранял полное психическое равновесие.
Время шло, а пациента не было. Однако Мережко не сидел без дела и продвинулся в своих исследования ещё дальше, он провёл операцию на змее, и она оказалась успешной. Помимо своих исследований он лечил людей, берясь всегда за самые безнадёжные случаи, как доктор Айболит пришивал им новые руки и ноги.
И вот в один обычный, будний день в кабинет доктора Мережко, без стука вошёл, нет, ворвался словно вихрь, его ученик, Николай Терников.
— Я нашёл! Я нашёл! — с порога громогласно возвестил Терников и, не давая Мережко и секунды на раздумье, продолжил. — Я нашёл Вам пациента, учитель! Добровольца!
— Присядь Коля, — спокойно сказал Мережко, он боялся вспугнуть удачу, боялся, что ослышался. — Присядь и расскажи всё по порядку.
— Я нашёл Вам пациента, готового на пересадку тела, учитель. Молодого, здорового…. Э-э-э, ну, конечно же, не совсем здорового, он парализован, а так полностью в порядке, что касается мозга и психического состояния, — Терников с благоговением смотрел на своего учителя. — Что же Вы молчите, учитель?!
Мережко снял старомодные очки, которые носил скорее отдавая дань моде и для солидности, нежели по прямому назначению. Достал из наружного кармана пиджака платок и промокнул лоб. Потом встал и прошёл от стола к небольшому бару. Открыл дверцу и достал оттуда бутылку коньяка и два небольших фужера. Так же молча он поставил всё это на стол, открыл бутылку и налил в каждый фужер светло-коричневый коньяк. Поднял свой фужер и, взглянув на просвет, залпом выпил. Потом налил ещё и сел на своё место.
— Ты выпей, Коля, выпей, — Мережко качнул своим бокалом. — И рассказывай с самого начала. Со всеми подробностями. И прости старика, не ожидал я таких новостей. Ну, рассказывай.
Александр смотрел в потолок палаты. Неделю назад его перевезли в клинику доктора Мережко и всё это время помощники доктора брали у него пробы на анализ. В ход шло всё — кровь, моча, кал, кожа, жидкость спинного мозга…. Его часами держали в какой-то камере, всего облепленного датчиками, погружали в воду всё с теми же датчиками. А к вечеру приходил сам доктор и беседовал с ним. Говорил в основном Мережко, а Александр лишь изредка моргал один или два раза, в зависимости от вопроса. Доктор Мережко показал ему видео о его новом теле. Это было даже не тело, а всего лишь скелет из металла. Точная копия скелета человека, не считая небольших дополнений в виде стабилизаторов и ещё каких-то приборов величиной с четверть сигаретной пачки. Доктор рассказал, что после того как Александр получит новый скелет, на него наложат синтетические мышцы и сухожилия. Всё будет по настоящему. Мышцы будет питать кровь, которую будет качать сердце, но уже искусственное. Всё как в настоящем теле. Доктор не вдавался в подробности, обещал рассказать всё подробно позднее, а Александр не имел возможности спросить, да и не особо его волновали подробности. По его мнению, он уже был живым трупом, так не всё ли равно? Ему предстояло провести в палате ещё три недели.