Вадим Кучеренко
Нежить
Предисловие, из которого читатель узнает о давней вражде нежити к людям и знакомится с лешим Афанасием.
Был бы лес, а леший будет!
Предки наши крепко знали:
Если кто о том забудет,
Выйдет из лесу едва ли.
Лешему одна забота –
Человека заморочить,
Завести с тропы в болото,
Смерти страх в душе упрочить,
Серым волком рыскать в поле,
Филином ночами ухать…
По своей, чужой ли воле
Зло в крови лесного духа.
Но ему по нраву дело.
Со времен проклятья Евы
В нем вражду зажег умело
Соблазнитель юной девы.
Лешего судьба такая –
Не живет, не умирает.
Нежить он; душа простая
Людям не прощает рая.
Но в семье не без урода.
В дебрях Сихотэ-Алиня
Жил позор всего их рода,
Леший – сущая разиня.
Не космат, всегда опрятен,
Будто не в лесу он жил,
Быть пытался всем приятен,
Словно и не лешим был.
Днями пас он зайцев мирно,
Ночью лунной тихо пел,
И, с рожденья нравом смирный,
Ненавидеть не умел.
Век за веком коротая
В сумрачном своем лесу,
Леший жил, не понимая –
Кротость лешим не к лицу.
Оттого и слыл блаженным,
Никудышным – просто брось.
Леший, если он смиренный,
Со своим народом – врозь.
А ему и горя мало,
Что бесчестит грозный род.
Леший – он упрямый малый.
Афанасий тем и горд,
Что с лопастой дружбу водит
И с кикиморой прядет,
С полевыми хороводит
У костра ночь напролет.
Он шутя сносил презренье
Нежити округи той.
Леший чтит свое сужденье,
Мненье прочих – звук пустой.
Так и жил бы вечно, мнилось,
Поживал бы, как пришлось,
Но однажды приключилась
С ним беда. И началось…
Ведь обычно так бывает,
Что одна беда к другой,
Как снежинки, налипают
И грозят большой бедой.
Глава 1, в которой старый леший Прошка задумывает украсть у Афанасия зайцев и отсылает его обманом в город.
Средь леших мало пастухов.
Попробуй-ка, поспей за зайцем,
Когда он деру даст без слов,
А беглеца не тронь и пальцем!
Но Афанасий знал секрет,
Как управлять косой зверушкой.
Он стадо выводил чуть свет,
И то тучнело на опушке,
Пока сам Афанасий млел
Под солнца жаркими лучами,
Иль мастерил свой самострел,
Охотой балуясь ночами.
В то утро леший был рассеян.
Своей природе вопреки,
Забыть не мог, как был осмеян
Он на рассвете у реки.
Младые нагие шутовки
Его забрызгали водой,
Крича, что очень он неловкий,
И почему не с бородой?
Взыграла кровь… Но водяной,
Заслышав крик и смех не в пору,
Русалок всех прогнал домой
И помешал их разговору.
Но Афанасий все ж успел
С одной из дев перемигнуться.
И вот теперь понять хотел,
Чем мог ей леший приглянуться.
Русалки чарами сражен,
Забыл мечтатель наш о деле.
А потому не сразу он
Заметил филина на ели.
Тот затаился средь ветвей
И был на вид совсем как птица,
Вот только не было бровей
И словно опалил ресницы.
Каким ни слыл бы простаком
Наш леший, но не усомнился:
К нему в обличие таком
Далекий родственник явился.
Не филин был то – леший старый,
Своим дурным известный нравом.
Легко затеять мог он свару,
Когда не получал что даром.
А что мог Афанасий дать?
Ну, разве желудей в лукошко,
Иль стадо зайцев перегнать,
Когда бы было то у Прошки.
Ведь старый был беднее мыши,
Чужим добром лишь мог разжиться.
Затем и из лесу он вышел,
Чтоб парой зайцев поживиться.
Но Афанасий был сильнее,
Отнять рискни – так быть беде.
Пусть хил ты, Прошка, но умнее,
Так думал леший о себе.
Коварный план обдумав, тенью
Гость к Афанасию слетел.
Вернув свой облик, возмущенье
Изобразил и заскрипел:
– Как можешь быть ты безмятежным,
Ведь каждый леший на счету.
А может, стал ты слишком нежным,
И я напрасно речь веду?
Тогда беги, скрывайся в чаще,
И носа высунуть не смей.
Что из того, что все пропащим
Сочтут тебя, ведь жизнь ценней.
– Постой, за что меня ругаешь? -
Был Афанасий изумлен.
– И зайцев ты моих пугаешь,
Им портишь аппетит и сон.
– Кикимора, не леший ты.
А я еще не верил слухам!
О прялке все твои мечты…
– Эй, Прошка, враз получишь в ухо!
Наш Афанасий осерчал,
А Прошке лишь того и надо.
Обида, старый леший знал,