Что карты дьявол нежити подбросил.
У князя тьмы в почете игроки,
А лучших он на званый ужин просит.
Другие утверждали – это бред,
Спасали нежить в Ту Войну они от бед.
И нанесли врагу немалый вред,
Предсказывая день и час побед.
Но кто на слово верит старикам?
Ведь даже трус на склоне лет – герой,
И тем ему обязан дьявол сам,
Что не лежит, как червь, в земле сырой.
Всегда неверие питается обманом,
Заклятьем страшным память не в чести.
Сокрыто прошлое от нежити туманом,
В грядущее им налегке брести…
Игрок кум вору, верно говорят.
Колода карт при лешем неизменно.
Огнем недобрым вмиг зажегся взгляд –
Он выигрыша жаждал откровенно.
А Никодим спокоен был, как сыч,
Хотя и видел, что крапленая колода.
Для нежити игра – исконный бич,
Но все-таки в семье не без урода.
– Очко! – и сбросил леший карты.
У полевого – снова перебор.
О чувстве меры позабыл в азарте
Вошедший в раж недальновидный вор.
То, в деле шулерском большой знаток,
Смеялся он без видимой причины,
Коль удавался баламут или липок,
Или тащил он из колоды клины.
То леший начинал сердиться вдруг,
И бормоча, что полевой все перепутал,
С наколкой карту вырывал из рук,
Чем окончательно игру и счет запутал.
Все видел Никодим и понимал,
Но шулеру ни словом не перечил.
В свои он сети Прошку завлекал,
Чтоб тот навек запомнил этот вечер.
– Играем просто так, как будто дети,
Без интереса мне скучна игра, -
Смешав все карты, полевой заметил. –
Айда на боковую до утра!
– На кон я ставлю зайца! Чем ответишь? -
Немедля старый леший закричал.
– Ты, леший, верно, в праведники метишь?
На мелочишку я играть устал!
И Никодим, как будто ненароком,
Алмаз заветный Прошке показал.
У нежити тот звался Черта Оком,
И равного никто ему не знал.
– Я против зайцев ставлю свой алмаз.
Он стоит втрое, ну да черт с тобою,
Сыграем на него мы только раз –
Играю не с тобой я, а с судьбою!
У Прошки голова пошла вдруг кругом –
О Черта Оке вор любой мечтал.
Кто им владел – мог дьяволу стать другом,
На прочих с колокольни бы чихал.
– Идет, – он прохрипел. – Чур, без обмана!
Но полевой надежно спрятал взгляд.
Поля дышали запахом дурмана,
Вдыхал и старый леший сладкий яд.
Луна, и ночь, и бешеное зелье…
Весь мир струился и куда-то плыл.
Алмаз был лешего единственною целью,
И Никодим легко колоду подменил.
Он с ног на голову все в ней переиначил:
Шестерка превратилась вдруг в туза.
Теперь привычная для лешего раздача
Ему бы принесла немало зла.
Заклятья проще нет; не будь так одурманен,
Его бы сразу леший раскусил.
Но карты видя, как в густом тумане,
Он своего обмана плод вкусил.
Все вышло так, как Никодим задумал,
И в прикупе к тузу десятка вдруг пришла.
Перечить старый леший было вздумал…
Но благодать к нему с небес сошла.
Он прослезился, в воровстве признался
И клятву дал не врать, не воровать.
Язык во рту о зубы заплетался,
И Прошка до утра решил поспать.
Дурман-трава свою сыграла роль,
И старый леший с зайцами простился.
А Никодим, как истинный король,
К вассалам с тронной речью обратился.
– Жалею вас, жалею ваши ноги,
Но мы к утру должны домой дойти,
Преодолеть усталость и дороги,
Чтоб старый вор не смог вас вновь найти.
В родном лесу вам каждый куст подмога,
Овраг любой вас от беды спасет.
Вы, спрятавшись, подкормитесь немного,
А там и Афанасий к вам придет!
Не плачь, Малышка, не пыхти, Обжора,
Обманывать какой мне интерес?! -
И, дудку отложив, – не разбудить бы вора! –
Повел он зайцев за собой в родимый лес.
Глава 5, в которой леший Афанасий знакомится со знахарем (ведуном) Силантием, а также неожиданно встречается с его дочерью.
– Входи смелее, гость нежданный!
И Афанасий в дом вошел,
Помедлив чуть. Был голос странный,
Из преисподней будто шел…
Снаружи дом дышал на ладан,
Казалось, ветер дунь – снесет.
Внутри увидел – анфилада
Пустынных комнат вдаль идет;
Не обойти их и в недели.
Повсюду пауки в углах
В сетях серебряных воссели,
И эхо бродит в потолках.
Нетопырей полет бесшумный
Картину эту дополнял…
Отшельник жил здесь иль безумный?
Судьбину Афанасий клял.
Не склеп могильный, не пещера,
И не острог, и не изба…