Но натура самой Зоуи была совершенно иная.
"Я не стану этого делать. Я не хочу. Мне это не нужно."
Никто и не обращал внимания на тихие мысли, роящиеся в белокурой головке нерешительной и боязливой девушки.
Джеймс Баттон так же как и Зоуи не пылал желанием вступить в огненную стену, но он и не собирался признаваться в своей слабости. Парень, разумеется, поступит точно так же, как Дейв и Линда, потому что его удел - следовать за ведущими.
Катиль, казалось, не имела к происходящему никакого отношения - она отошла на несколько десятков метров от лагеря, и как годами ранее ее обучал старый наставник-друид, девушка закрыла глаза и услышала тихую речь матушки-природы, многоголосие которой всегда нашептывает внимательным слушателям верные ответы на волнующие их вопросы.
- Катиль, присоединяйся к нам! - все взгляды метнулись в сторону самой младшей девушки.
"Я не хочу быть воином. И мой ответ нет", - доплетая венок из сухих трав, кучерявая дева растворилась меж ветвистых тополей.
- Хорошо, - кивнул Шиар, задумчиво глядя ей в след. Каждое живое существо имеет право выбора, и эльф уважал тех, кто принимал сложные решения вопреки общему мнению, руководствуясь собственными принципами и убеждениями. - Катиль осведомлена о сути испытания, которое я хочу предложить пройти каждому из вас. Девочка отказалась, потому что не желает становиться на тропу войны. Всегда найдутся те, кто предпочтет мирный путь.
Шиар пристально взглянул на Линду, и все поняли, что его дальнейшие слова будут обращены преимущественно к ней.
- Но есть и такие существа, чей путь - путь борьбы и противостояния. Именно им нужно преодолеть тяжелое испытание, которое заключено в этой, казалось бы, несложной забаве - прохождении стены бушующего огня. Пламя захватит вас и перенесет туда, где вы встретитесь со своим злейшим врагом, главным страхом, тем, кто незримой тенью присутствует в каждом бою любого воина, не прошедшего обряд инициации.
Либо вы победите самого себя и обретете веру в то, что вы способны одолеть любого врага, либо ваш страх победит вас, и вы больше никогда не вернетесь ни на свою Землю ни на Альфаир. Право выбора ваше.
Ошарашенная Зоуи глядела на пожирающее пламя и боялась, как никогда прежде. Колени девушки тряслись, ледяная кровь застыла в синих проступивших на руках венах. Неужели, Шиар говорит серьезно? Действительно ли человек, который войдет в огонь, перенесется в другую вселенную и сразится с тем, чего более всего боится?
Джеймса такая новость тоже более чем удивила. Краска сползла с лица парня, и мертвенно-бледный он переводил взволнованный внезапным поворотом дел взгляд с Дейва на Линду, решительно настроенных в любой момент кинуться в пламя. Всегда осторожный Баттон считал их глупцами, не способными трезво мыслить и объективно оценивать всю степень опасности, которую представляет глупый эльфийский обряд. Но в глубине души Джеймс страстно желал обладать такой же запредельной отвагой, которой владели Линда и Дейв, потому что чувство собственной ничтожности неотрывной тенью преследовало парня на протяжении всей его жизни. И теперь, наконец, перед Баттоном возникла возможность доказать другим, а что еще более важно, доказать самому себе, что он действительно чего-то стоит. Не смотря на пожирающий душу страх, Джеймс знал, что он с радостью войдет в пылающий огонь.
Может быть, Линда с Дейвом и были уверены, что справятся с любым самым сложным испытанием, но Джеймс практически не сомневался в том, что не вернется живым из предстоящей ему смертельной схватки. И, тем не менее, парень сделал свой выбор, потому что понял: пусть лучше он погибнет здесь и сейчас, чем проживет долгие годы в тени других, все время чего-то остерегаясь и остро ощущая собственную никчемность.
Линда бросила оценивающий взгляд на Кристиана и почувствовала, как сжалось ее собственное сердце от вида равнодушных глаз золотого эльфа. Неужели, спрашивала себя девушка, ему всё равно, преодолеет ли она это испытание или огонь навсегда поглотит ее.
"Иди и будь верна себе", - услышала в собственной голове мысли любомого Линда и, благословленная его напутствием, почувствовала обжигающее прикосновение искрящихся языков пламени.
Глава 16.
Испытание Линды.
Все оказалось до невероятного просто: вот он, извивающийся мохнатый зубастый монстр со множеством громадных когтистых лап, и вот она, Линда. А в верной руке холодная сталь.
Она не размышляла, просто и быстро с диким криком бросилась в атаку, разрубая тело брыкающейся твари на куски. Даже когда Линда отрубила клыкастую вытянутую вперед пасть, монстр, казалось, насмешливо улыбался, зная нечто, о чем и не подозревала сама девушка.
Спустя минуту Линда стояла перед грудой разрубленных частей уродливого неказистого тела чудовища. Девушка довольно хмыкнула.
"Делов-то".
Линда высоко подняла меч и в ожидании новых врагов замерла - не могла мохнатая зверушка быть тем самым невероятным ужасом и дичайшим страхом, который преследует саму Линду Смузи. В отражении клинка она увидела собственное лицо и пронзительно закричала. И кричала, и кричала... Меч полетел в сторону, а Линда положила дрожащие руки на щеки и почувствовала влагу - кровь стекала из многочисленных царапин на ее бледной нежной коже.
Все вокруг закрутилось и начало меняться. Родная комната, кровать, письменный стол... Она подошла к зеркалу. Глубокие застарелые шрамы исполосовали некогда прекрасное лицо Линды Смузи. Она уже забыла о другом мире, о великолепном эльфе, об испытании... Девушка смотрела на свое лицо и ненавидела себя, ненавидела отражение, ненавидела собственное бессилие и невозможность что-либо изменить. Она не может выйти из дома в таком виде! Она не может показаться перед друзьями, перед светловолосым парнем из ее школы с таким лицом!
Раздался стук в дверь - мама принесла чай. Старательно избегая взгляда дочери, Изабель поставила поднос на стол.
- Выпей, Линда. Станет легче.
Ох уж эти слова! "Станет легче". Все мысли матери выразились в этих двух словах.
Дверь за Изабель закрылась, и девушка ощутила боль по центру грудной клетки. Боже мой... Вот оно, то, чего до дрожи в коленях боялась Линда Смузи - жалости окружающих. Быть жалкой, чувствовать, что тебя жалеют, ощущать, как жалит собственная беспомощность.
Зазеркальная Линда с сочувствием покачала головой. Она не произнесла ни слова - только с непередаваемой грустью глядела с той стороны зеркала.
"Ты не хочешь так жить, девочка. Ты не будешь счастлива с таким лицом. Это уже не ты, это монстр, чудовище, бледная тень прежней Линды Смузи, той, которой восхищались все и каждый".
- Нет, нет, - шептали сухие, белые как мел изрезанные монстром губы девушки. - Все будет хорошо. Я смогу так жить. Я научусь смотреть в зеркало и видеть это...
"Лучше смерть, чем такая жизнь. Прими смерть. Родителям будет лучше, если у них не будет никакой дочери, чем такая, как ты."
Слезы обжигали опущенные веки.
- Я буду жить. Мама и папа не перенесут моей смерти.
"Они стыдятся тебя. Они презирают тебя. Освободи их."
- Нет! - уже тверже произнесла Линда. - Я буду жить! Я готова жить так! С этим лицом! Жизнь прекрасна, и я научусь смотреть в зеркало и улыбаться своему отражению.
- Хорошо, - насмешливо произнесла Линда с той стороны стекла. - Тогда скажи, готова ли ты вернуться к друзьям? К своему эльфу? Отныне ты всегда будешь выглядеть только так!
Это было похоже на жуткий кошмар, один из тех, когда ты понимаешь, что спишь, но никак не можешь проснуться.