Страх начал одолевать. Линда засомневалась.
"Он уйдет от тебя. Он возненавидит тебя. Все будут насмехаться над твоей внешностью. Убей себя!"
От неожиданности Линда вздрогнула. Нет, она не могла покончить с собой. Она любила жизнь! Любила солнце, дождь, ветер и снег, пение птиц и музыку кантри. Любила Землю и Альфаир! Линда Смузи, та, о которой все, включая и саму девушку, думали, что она любит исключительно себя, внезапно поняла, что жизнь слишком хороша и удивительна, чтобы добровольно отказываться от нее.
- Ну и пусть, - тихо прошептала она.
Отражение недоумевало.
- Ну и пусть! - уже громче сказала Линда. - Я это не лицо. И даже не тело. Я это несгибаемый дух, стальная решимость и непоколебимая вера.
Отражение начало таять.
- Я буду такой, какой мне суждено быть. И я буду радоваться той жизни, которую мне суждено прожить!
Жжение и боль. Покрытая несильными ожогами кожа рук. Линда подняла взгляд на Кристиана и рассмеялась. И по его восторженному лицу девушка поняла: никаких шрамов больше нет. Быть может, есть ожоги. Но это не важно. И не столь важно стало, останутся ли от них следы. Главным было другое: вот она, Линда Смузи, живая, сильная. И она была готова сражаться, защищать друзей и мстить.
А возле ног Линды, сидя на коленях, как дитя плакал Дейв. Его, как и темноволосую девушку, милостиво выплюнуло адское пламя. Но лучше бы парень остался там...
Испытание Дейва.
Он снова был на том месте, в лесу, рядом с престарелым седым отцом и взрослым тридцатилетним братом. Дейву едва исполнилось двенадцать, и старшие впервые взяли мальчишку с собой на охоту. Но в тот день что-то пошло не так - охота велась на них.
Стая волков загоняла мужчин все дальше вглубь леса, все ближе к известному в их краях ущелью. Когда, наконец, отступать стало некуда, а оголодавшие животные вновь показались в зоне видимости, отец велел Дейву залезть как можно выше на высокую ель, а сам вместе со старшим сыном начал отстреливать хищников. Их было невероятно много. Когда напали на отца, брат попытался подняться к Дейву. Мальчик, как мог, тянул ему руку. Но вот шакал впился в ногу Джона, и на мгновенье потеряв бдительность, парень рухнул на сырую землю. Тогда Дейв не осмелился спрыгнуть вниз - он понял, что не сможет помочь и погибнет сам. Ни брата ни отца уже не было в живых. Десятки волков окружили его ель. Сутки они сидели внизу, а потом внезапно ушли. И неведомо откуда взявшиеся силы помогли мальчику добраться до ближайшего города.
Два раза в неделю, четыре раза в месяц Дейв посещал психолога. Два раза в неделю, четыре раза в месяц психолог говорил: "Ты не виноват в их гибели, парень". Но он чувствовал, что был повинен в смерти отца и брата. Он знал, что должен был сделать тогда.
Дейв снова сидел на дереве. А внизу стоял отец и перезаряжал ружье. Еще мгновение и волк вопьется в шершавую кожу его шеи.
- Отец! - закричал мальчик и, наконец, годы спустя, спрыгнул вниз.
Дейв знал, как нужно действовать - он провел месяцы, изучая технику самозащиты при подобных нападениях. Он выставил локоть и острые клыки волка впились в его левую руку, а правая сломала переднюю лапу дикого зверя. Потом Дейв схватил охотничий нож отца. Один, второй, третий... Он одолел их всех.
Тем вечером за ужином мать приготовила его любимое жаркое. Отец и брат поздравили Дейва - в их глазах мальчик стал мужчиной. А потом Джон добавил:
- Не вини себя, братик. Ты не виноват в нашей смерти. Ты стал хорошим человеком и отважным воином. За тебя!
Громкий крик Дейва раздался в тот момент, когда пламя выкинуло его рядом с хохочущей Линдой. Разочарование и старая боль утраты поглотили его душу. Робертсон горько зарыдал.
Глава 17.
Испытание Джеймса.
Баттон побежал вперед. Он боялся, что если помедлит лишнюю минуту, то уже не решится.
У маленького тощего мальчика не было друзей. Отчего-то ребята вечно насмехались над его плохой координацией движений, большими очками с сильно изогнутыми линзами и этими глупыми брекетами.
Клеймо социального уродца прочно приклеилось к Баттону, так прочно, что долгие годы понадобились неказистому парню на то, чтобы у него появилась слабая тень самоуважения и несколько похожих на него друзей. Джеймс все время жил с внутренним напряжением - он боялся допустить промах, боялся сказать что-то, что может стать причиной новых насмешек над ним. Парень старался не высовываться, и делал то, чего от него ожидали. Вожделенное одобрение близких было воздухом Джеймса, его целью и смыслом жизни.
Он слишком хорошо примерил на себя роль изгоя общества и меньше всего на свете желал вновь оказаться посмешищем, тем, кто не вызывает ни грамма уважения у окружающих.
И, конечно, Джеймс оказался в том месте, которое является самым суровым испытанием для любого подростка, - в средней школе.
- Здорова, четырёхглазый.
Баттон, по привычке, смущенно потупился, быстро снял и отложил в сторону свои очки. Да, без них он совсем плохо видел. Но без них его меньше унижали. Так, по крайней мере, мальчику казалось.
Прозвенел звонок. Учитель вошел в кабинет. Джеймс потянулся туда, где лежали его окуляры... И ничего не обнаружил. Ну, конечно, их снова забрали.
- Итак, дети, сегодня пишем контрольную.
Мальчик сжал челюсти - он прилежно готовился, чтобы снова получить хороший балл.
Послышались смешки на задней парте. Джеймс ударил кулаком по столу и сжал челюсти.
- Что-то не так, Баттон?
Чёрта с два он признается, что нуждается в очках...
- Все в порядке, мистер Реймонд.
Парни стали тыкать его ручками в спину. И плевать бумажки в его слишком длинные, по их мнению, волосы. Мама так любила эти его волосы до того, как годом позже Джеймс решительно их обрезал.
Внезапно что-то переклинило внутри мальчика при воспоминании о матери. Кто-то переключил его внутренний рубильник и зажег внутри него свет.
- Джеймс, что случилось?
Он стоял и встряхивал мелкие слюнявые бумажки из своих волос.
- Одну минуту, мистер Реймонд. Эти верблюды не могут сдерживать свои животные повадки.
- Что ты сказал, кретин?
Джеймс медленно повернулся, и не обращая никакого внимания на ошарашенного учителя, также медленно растягивая каждое слово процедил:
- Да, вы взяли мои очки, и я не способен увидеть буквы в этой тетради, но я вижу, где находится твоя физиономия, Дюк.
И его кулак врезался в физиономию несносного мальчишки. Джеймс не мог видеть того, как удивление и гнев исказили лицо задиры. Не узнал парень и о том, что учитель насмешливо ухмылялся, а остальные ученики старательно скрывали довольные происходящим улыбочки.
Разговор с директором не страшил Джеймса. Он думал о том, что после школы его ждет новый разговор с Дюком и его дружками. Наплевать. Лучше быть битым, чем униженным.
Все завертелось и закружилось. Вот так просто оказалось Джеймсу преодолеть его главный детский страх и понять, что только ты сам можешь позволить кому-то тебя унизить. Чуть позже парень обязательно научится и другому, гораздо более важному делу, - защищать тех, кто слабее.
Испытание Зоуи.
Когда остальные ребята пришли в себя от пережитых потрясений, они встали чуть поодаль от огня, рядом с Шиаром, и молча глядели на тонкую опечаленную девушку, в чьих чистых небесных очах отражалось бушующее пламя.
- Ты можешь этого не делать, Зоуи, - Линда обнадеживающе улыбнулась своей близкой подруге и протянула ей руку. - Ты не боец - мы все это знаем, и каждый из нас поймет, если ты решишь поступить так же, как Катиль.
Девушка подняла полные не пролитых слез глаза и до боли прикусила губы. В отличие от остальных ребят она не сомневалась, какого рода мучение предстоит пережить ей. Вновь.