— Добрый вечер, Нази, — сказал он, чуть склонив голову в приветствии. — Могу я узнать, что за спешка? Прости, но ты выбрала не самое удачное время для беседы.
— Это уж вы простите, Ваше Сиятельство. Я надеюсь, что разговор будет коротким. Все в ваших силах.
Фон Кролок внимательно взглянул в лицо своей собеседницы и вынужден был признать, что вид ее не нравился не только Герберту. Дарэм стояла, заложив руки за спину, и снизу вверх смотрела на графа взглядом, в котором не было ровным счетом ничего, кроме напряженной, какой-то отстраненной сосредоточенности.
— Что ж, я весь внимание, — тем не менее, сказал он и, бросив взгляд на сына, сделал ему знак удалиться. Он почему-то не сомневался, что разговор окажется неприятным, и что он не предназначен для чужих ушей. Молодой человек в ответ лишь красноречиво закатил глаза, однако безропотно подчинился, растворившись в темноте между книжными шкафами.
— Знаю, вы и так сделали для меня чертовски много, Ваше Сиятельство, — быстро и сухо, точно боясь передумать, заговорила Дарэм. — И просить вас еще об одной услуге — это уже за гранью наглости, но, по большому счету, вы ничего не потеряете, если решите мне ее оказать. Скажите, какова, по-вашему, вероятность того, что профессор с Альфредом уйдут отсюда добровольно без фроляйн Шагал?
— Вероятность такого оборота дела минимальна, — еще раз перебрав в голове доступную ему информацию, протянул граф.
— А вероятность того, что, стоит профессору увидеть Сару — и он поймет, что она стала жертвой зова? — спросила Нази.
— Весьма велика, фрау Дарэм. Он действительно в некоторой степени специалист своего дела, пускай и не располагает достаточными фактами о высших немертвых, — граф едва заметно нахмурился, пытаясь проследить ту логическую цепочку, по которой в этот момент неслись мысли его собеседницы, и предугадать, каким будет следующее ее звено.
Ответ на этот вопрос пришел к нему ровно за мгновение до того, как Нази вновь нарушила царящее в библиотеке молчание, сказав:
— Вот и я пришла к тем же выводам. Отсюда и просьба: отпустите Сару с ними и позвольте мне пойти на бал вместо нее.
Комментарий к Еще одна услуга
1) Сет — если вдруг кто-то не знает (мало ли) — бог ярости, разрушения, хаоса, войны и смерти. Правда поначалу почитался он как защитник бога солнца Ра, но шли века…и реноме Сета стремительно портилось.
========== Подтасовка фактов ==========
Света, исходящего от канделябра на столе, было немного, но его вполне хватало, чтобы увидеть, как вампир на секунду прикрыл глаза.
— Это и впрямь будет весьма короткий разговор, — голос графа прозвучал резко и холодно. — Нет.
Дарэм вздохнула, понимая, что решить дело быстро не получится.
— Сначала выслушайте меня, — сказала она. — И, если после всего, что я скажу, ответ будет тот же самый, я не стану больше настаивать, даю слово.
Фон Кролок некоторое время молчал, глядя на Нази абсолютно нечитаемым взглядом, и Дарэм отчаянно надеялась, что граф через секунду не растворится в пространстве, тем самым пресекая любую возможность диалога.
— Я слушаю, — наконец коротко проронил он, когда Нази уже решила, что отвечать граф не собирается вовсе.
— Спасибо, — Дарэм кивнула и, подойдя к столу, аккуратно присела на его краешек, сосредоточенно разглядывая пол у себя под ногами, и попыталась привести в порядок отчаянно разбегающиеся мысли.
Решение пришло легко, словно все это время вызревало где-то в глубине сознания, терпеливо дожидаясь момента, когда Нази осознает его в полной мере. Разговор с Гербертом лишь подвел черту подо всеми ее гнетущими, смутными размышлениями, достигшими своего пика прошлой ночью, после ухода графа, когда Дарэм сидела в кресле, неподвижно глядя на то, как живое пламя в камине медленно, но неотвратимо превращается в тусклый мертвый пепел. И сейчас, наконец, произнеся свою просьбу вслух, Нази испытывала некое опустошение, к которому впервые за месяцы, прошедшие со смерти мужа, примешивалось спокойствие.
— Как вы знаете, в крови человека содержится некоторое количество энергии, или, выражаясь более поэтично, жизненной силы, — заговорила она, задумчиво постукивая пальцами по краю столешницы. — Однако, люди не способны сами контролировать уровень этой энергии и управлять ею, так что, питаясь, вы получаете лишь какую-то часть чужой силы. Человек умирает, и в момент, когда душа его отделяется от тела, происходит наиболее мощный, последний выброс энергии. Последний вздох, так это называют у нас. Именно в эту секунду ритуалисты, занимающиеся человеческими жертвоприношениями, заряжают наиболее мощные артефакты… впрочем, я не об этом. Я о том, что для вампиров этот выброс абсолютно бесполезен, вы просто не способны поглотить его. Однако со мной все иначе — я сама способна распределять имеющийся в моем арсенале резерв. Вчера ночью вы сами убедились, что я могу поделиться жизнью по собственной воле, и то же самое я могу сделать и на балу, с той лишь разницей, что энергию я буду пропускать через свое тело, а не выплескивать в пространство. Знаю, сейчас я кажусь вам куда менее перспективной жертвой, нежели Сара, но, поверьте на слово, в итоге ваши гости получат даже больше, чем получили бы от нее. В моих силах об этом позаботиться. Так что сделка по сути своей получается даже выгодная, не находите?
Поскольку фон Кролок с ответом не торопился, Нази подняла на него взгляд и обнаружила в облике своего собеседника некие перемены. Еще несколько минут назад на бледном его лице невозможно было прочесть ни единой эмоции, однако сейчас фон Кролок сверлил Дарэм взглядом, полным такой ярости, что, не соберись Нази по собственной воле оборвать свое земное существование, она бы, вероятнее всего, не на шутку перепугалась.
— И ты полагаешь, — медленно и тщательно подбирая слова, проговорил он, — что причиной моего отказа являлись именно сомнения в твоей гастрономической ценности? Что это твое объяснение должно в чем-то меня убедить? Что ж, я вынужден тебя разочаровать, ибо степень удовлетворения моих гостей в данной ситуации мне глубоко безынтересна.
— А жаль, — сказала Нази. Давешнее умиротворение под действием голоса фон Кролока, исполненного с трудом подавляемого гнева, таяло, словно кусок рафинада в горячем чае, сменяясь тоскливым осознанием того, что разговор действительно получится гораздо длиннее, чем ей бы того хотелось. И гораздо труднее. — Честно говоря, я надеялась, что этого будет достаточно. Хотя надежда была очень робкой и, как я вижу, неоправданной.
— Абсолютно. Твое предложение по-прежнему неприемлемо, — все тем же тоном подтвердил граф, и, в один шаг преодолев разделявшее их расстояние, двумя пальцами больно схватил Дарэм за подбородок, вынуждая запрокинуть голову. — Такова в твоем понимании благодарность за гостеприимство и за то, что я спас тебе жизнь? Право, Нази, мне казалось, что я мог бы рассчитывать на нечто большее, чем на абсолютно безумную попытку облагодетельствовать всех и каждого в порыве глупого благородства. Кто они тебе, Дарэм: друзья, родственники, быть может, подопечные, за которых ты несешь личную ответственность? Я хочу, черт побери, знать, почему их жизнь для тебя дороже собственной. Дороже того доверия, которое я, смею заметить, не оказывал ни одному смертному человеку! Что, в конце концов, случилось с твоими собственными планами, в которые ты столь эмоционально и убежденно посвящала меня вчера?
— Все мои планы пошли к черту прошлой ночью: я перешла свой рубеж, — по возможности спокойно ответила Нази, глядя в потемневшие от первосортного ледяного бешенства глаза фон Кролока. — Моих сил больше не хватит на то, чтобы провести повторный ритуал, их и в первый-то раз оказалось недостаточно: у меня было время все осмыслить и сделать нужные выводы. Именно поэтому, вместо того, чтобы притянуть душу Винсента в мир живых, я сама провалилась на тропы. Я не уверена, что даже обратное путешествие в собственный мир «потяну». А что касается того, кто они мне… Да никто. Они просто люди. Пока еще живые. Точно такие же, как те люди из моего мира, которых я клялась защищать.