========== Эпилог ==========
Абсолютная темнота и пробирающий до костей, идущий изнутри холод, от которого нет спасения. Если после смерти душу человека ожидало именно это, то Нази Дарэм не могла найти в данном посмертии ничего, что отличалось бы от ее обычного пребывания на тропах. Разве что там, где раньше она отчетливо ощущала слабую пульсацию собственной жизни, теперь зияла вездесущая, молчаливая пустота.
Дарэм попробовала пошевелиться, и у нее тут же возникло ощущение, будто она со всего размаха ударилась о дверь, которая с легкостью подалась под ее напором, заставив женщину упасть вперед, в точно такую же темноту. Только еще более тесную, душную и неуютную.
— Просыпайтесь, любезная фрау Дарэм, — оглушительно громкий, а главное, прекрасно знакомый голос заставил Нази вздрогнуть. И открыть глаза.
— Черт побери… — простонала она, разглядывая нависающий над ней полог темно-синего балдахина, и зажала руками уши. — Ваше сиятельство, зачем вы так кричите? Что случилось?
— Все в полном порядке, уверяю, — донеслось со стороны камина, и Дарэм, повернув голову, обнаружила сидящего в своем любимом — левом, если смотреть от двери — кресле графа фон Кролока. — Тебе просто стоит немного сосредоточиться и вспомнить, с какой именно громкостью я говорю обычно. Доверься моему опыту.
В ответ на это замечание Дарэм озадаченно нахмурилась. Граф, в свою очередь, склонив голову к плечу, наблюдал за тем, как выражение легкого недоумения на лице Нази сменяется все более и более мрачной гримасой.
— Какой сегодня день? — тихо спросила она, исподлобья взирая на фон Кролока.
Тусклые серо-зеленые глаза, казалось, стали гораздо ярче, хотя, может статься, все дело было в разливающейся по ее лицу бледности.
— Вечер двадцать третьего декабря одна тысяча восемьсот девяносто второго года, — все так же любезно откликнулся фон Кролок. — Предвосхищая следующий твой вопрос, уточню, что Бал закончился вчера. Также я рад сообщить тебе, что юная фроляйн Шагал благополучно добралась до дома и сейчас, я полагаю, в компании Альфреда уже на пути к ближайшему городу. Однако, к величайшему моему сожалению, я уверен, что у тебя найдутся и иные вопросы.
Нази на секунду зажмурилась, вновь отчаянно и судорожно прислушиваясь к собственным ощущениям. Холод, пустой промозглый холод, почти привычный в последние два года ее жизни — и все же в чем-то неуловимо иной. Сосредоточиться на этом чувстве мешало чертовски громкое тиканье часов на каминной полке. Где-то капала вода, скрипела на сквозняке дверь, гремел посудой Куколь — на кухне, двумя этажами ниже.
— Ты… — придушенным, сиплым шепотом сказала Дарэм, потрясенно глядя на графа широко распахнутыми, полными неподдельного ужаса глазами. Рывком вскочив с постели, женщина набрала в грудь побольше воздуха и что есть силы заорала: — Ты же, мать твою, обещал!
— Бесценнейшая моя фрау, — граф неторопливо поднялся со своего места и развел руками. — Вы же профессионал, если мне не изменяет память. А какой же, позвольте спросить, профессионал станет верить нежити на слово?
— Лживая, подлая, вероломная дрянь! — Дарэм, не глядя, пошарила в пространстве рукой и, наткнувшись на стоящий возле кровати подсвечник, в приливе неистовой ярости и отчаяния метнула его в фон Кролока, который без труда от него увернулся, точно так же, как от последовавших за подсвечником книги и самого прикроватного столика, с прощальным хрустом разлетевшегося о камин. — Что ты со мной сделал?!
— Ничего, Нази, — в противовес растрепанной и разъяренной Дарэм, граф оставался абсолютно спокоен, и это злило ее еще больше.
— Вот именно! — рыкнула она, и в свете камина фон Кролок отчетливо увидел, как удлиняются, заостряясь, ее клыки. — Это был мой выбор, черт побери! Мой!
— Во-первых, я никому и ничего не должен, — граф покачал головой и неторопливо обошел кресло, как бы невзначай отгородившись им от новообращенной высшей вампирши. — А во-вторых, я уже говорил тебе и готов повторить вновь — выбор в этом замке есть только у меня и, немного, у Герберта. У тебя он тоже был, и я шел тебе навстречу во всех случаях, в которых это было возможно. Я отпустил фроляйн Шагал, хотя мог не делать этого, равно, как мог бы не разводить лишних церемоний с профессором и его ассистентом. Я исполнял твои желания, даже когда они шли вразрез с моими собственными. Ты сама сказала, что желаешь окончить свою жизнь именно на балу, и именно там она окончилась. Я не стал принижать ценность твоего поступка и важность твоего выбора, хотя ты с весьма прискорбным равнодушием свалила его тяжесть на мои плечи. Согласись, милая моя Нази, за это я должен был получить некую плату.
— Я знала, что ты эгоист, но я даже и представить себе не могла, что эгоизм твой простирается так далеко, — Дарэм с коротким, полным муки стоном на секунду спрятала лицо в ладонях. — Как же ты ухитрился за каких-то паршивых две недели заморочить мне голову… я ведь поверила! Как зеленый адепт, поверила, что в тебе есть что-то человеческое. Я, дьявол тебя побери, восхищалась тобой… вот только вампир — он и есть вампир.
— Увы, все именно так, — с неподдельным сочувствием откликнулся фон Кролок и, приблизившись к Нази, продолжал: — Мне лестно слышать, что я удостоился от тебя столь высокой оценки, но я действительно вампир. Как и ты. И твоя ярость уже ничего не изменит, так что не трать ее попусту. Ты останешься со мной, Дарэм, и не только потому, что я этого хочу. Но и потому, что я нужен тебе, хотя ты, возможно, сейчас не готова с этим согласиться.
Нази запрокинула голову, глядя в спокойное лицо графа долгим, пристальным взглядом. Обжигающая ее изнутри ярость отступала, и на ее месте оставалась черная, вязкая, безнадежная горечь.
— Я ненавижу тебя, — после долгого молчания просто сказала она. — Ты прав, мне действительно ничего не изменить, и даже обезглавливание теперь для меня только бессрочный пропуск в вечную одиночную камеру на тропах. Но я даю тебе слово, что о моем бессмертии ты пожалеешь.
— Очень может статься, Нази, — фон Кролок серьезно кивнул. — Однако, куда больше я пожалел бы, если бы этого не сделал. Впрочем, времени на то, чтобы понять, кто именно прав, у нас с тобой более чем достаточно. А теперь прости, я вынужден ненадолго тебя оставить. Учитывая обстоятельства, нам все же придется выйти на охоту вне графика.
— Учитывая обстоятельства, я, Ваше Сиятельство, предпочту сдохнуть с голоду! — донеслось ему вслед.
— А я предупреждал, что она будет не в восторге от твоего самоуправства! — фон Кролок даже не удивился, увидев привалившегося к стене напротив дверей в его комнаты сына.
— Надо полагать, что без твоих предупреждений я ожидал бы, что она бросится мне на шею со слезами радости, — граф хмыкнул и уже вместе с Гербертом зашагал по коридору в направлении собственного кабинета. — Реакция ее, увы, вполне понятна. Однако, со временем, возможно, ее взгляды на вопрос изменятся. А времени у нас с фрау Дарэм, как я ей только что сказал, очень много.
— Не опасаешься, что твоя хладная возлюбленная в бега ударится от твоей заботы? — поинтересовался молодой человек с искренним любопытством. Он, пожалуй, как никто другой, знал, каким терпеливым и настойчивым при желании мог быть его отец.
— Ты удивительно невнимателен, Герберт, — граф удрученно покачал головой. — Именно мой укус стал для Нази последним, так что формально именно я являюсь тем, кто обратил ее. А это, в свою очередь, означает, что я, как и в случае с тобой, всегда буду знать, где она находится, — фон Кролок выдержал короткую паузу и добавил: — Далеко не уйдет.
— Ты до отвращения предусмотрителен, отец, — юноша фыркнул. — И это не считая того, что ты деспот и тиран. Впрочем, она и сама, прямо скажем…
— Личностные качества фрау Дарэм меня полностью устраивают, — перебил своего наследника граф. — И прежде, чем ты скажешь еще хоть слово, учти, что Нази все прекрасно слышит и, в случае необходимости, использует сказанное против тебя.
Фон Кролок усмехнулся, услышав, как в своей комнате злобно чертыхнулся последний, тридцатый по счету, вампир.