Оно зашипело, и попыталось схватить Саввата, но запуталось в своих же руках. Подошёл Золтан. Неспешно и очень внимательно разглядел тварь, достал из пальцев стрелу, натянул лук в полную силу, приставил к черепу твари и спустил.
Свистнуло.
На удивление стрела не прошла на вылет, а застряла. Когтистые руки мирно опустились, чудище ослабло и осело на колени.
— Серебро, — протянул Золтан. Савват уставился на свои побелевшие пальцы и наконец отпустил рукоятки. — Нечисто тут дело.
— Нечисто? — заорал Савват. — Ты куда нас завёл, командир? Сколько тут этих тварей? Сколько мы протянем? Отвечай, старик!
— Тварь-то одна. Умирать не хочет.
— Как это одна? Первую мы спалили! — закричал Савват. — Ты с ума сошёл, Золтан? Поехал кукухой? Мне командование брать и людей уводить?
— Присмотрись. Они одинаковые. Размер один в один, как две капли воды. Не бывает такого. Ни в природе, ни у них… на той стороне.
Вдалеке снова завыло. Бойцы дрогнули, опустили оружие и сбились в кучу в центре, опасливо озираясь в темноту.
— Что делать? Отвечай, старик! — орал Савват.
— Я… я не знаю. У меня не так много осталось, я давно не охочусь. Щас, родненькие. Щас. Есть кое-что.
Не обращая внимания на кричащего Саввата, Золтан снова бросился к своей сумке, пнул её и вывернул содержимое. Понимая, что от старика уже нет толка, Савват, вырывал из мёртвой туши своё оружие и повернулся к отряду.
— А ну собраться! Вы что, собаки, первый день в бою?! Поднять оружие! Заряжай! Готовьсь! Стройсь!
— Щас, родненькие, щас, только прицелится дайте, — причитал Золтан, роясь в своём хламе.
Бойцы не были ни собраны, ни готовы, когда тварь снова перемахнул через щиты. Они смотрели на своего ополоумевшего командира и просто не смогли взять себя в руки. Савват бросился в атаку, тварь ловко пригнулась к земле от его удара и тут же отбросила его нелепым толчком в грудь. Кирасу вмяло, Саввата шмякнуло об землю и ещё больше прошиб себе дыхание, захрипел и затрясся, но поднял голову, чтобы увидеть, как тварь снова начнёт рвать его бойцов.
Золтан вскинул лук, слегка натянул тетиву, прищурил глаз и отпустил пальцы.
Тонюсенькая цепь, примотанная к лёгкой стреле, упала на подходящего мертвяка, словно была громадной якорной цепью галеона. Вмиг разбила его, словно град камней со стены, скрутила, утянула к земле и прижала под своим весом. От его чёрного тела пошёл пар и удушливый запах гнилости и горящей плоти.
Золтан с прытью, словно ему снова было двадцать, вырывал из колчана три стрелы, запрятал их между пальцами, не жалея коленей, прыжками дорвался до твари и всадил ей все три стрелы в голову и руки, пригвоздив её к земле. Отбросил от себя лук в сторону, словно мусор, в изящном подкате ушёл вниз, обхватил чёрную голову, прижался к ней своим лбом и что-то прошептал. Вдалеке хлопнуло, как от бомбарды, цепь покраснела, раскалилась и вдруг испарилась в воздухе, тварь дёрнулась и затихла. В той стороне откуда пришло чудище затрещало и засияло зарево от быстро расходящегося, словно по сухому лесу, пожарища.
— Убили? — прохрипел Савват. — Скажи, что убили! Перекличку давай! Де… десятник!
— А колодец? — ледяным тоном спросил Золтан едва отошедшего от ступора десятника. — Вы осмотрели колодец?
— Ну… ну да, командир. Трупы там накиданы. Нельзя пить.
— А на дне там что?
— Так мы ж м… энто, не спускалис туда. Вынсоко, да и зачём?
— Дура-а-ак, — протянул Золтан и развернулся к чёрной дыре, вокруг которой они и возвели свои укрепления.
Чёрная рука уже перемахнула за его борт, а за ней и чудище, на котором не было и царапины. Пустые глазницы встретились со внимательным взглядом Золтана, прошлись по перепуганным лицам бойцов. Чудовище распрямилось в полный рост, с паром вытолкнуло из себя воздух и завыло.
Глава 7
Вацлав
Год выдался тяжёлым даже для сынов севера. Под конец зимы встали такие морозы, что треть скота погибла или пострадала до непригодности. Почти на всех хуторах кто-то замёрз насмерть или тяжёло заболел. Вокруг Валашки не осталось ни одного дерева, всё пошло в топку, чтобы хоть как-то прогреть избы. Все реки и ручейки промёрзли, где-то даже до дна. Беспощадный лёд взялся даже за море и казалось, что он вот-вот поглотить небо и закрое солнце.
Впервые в жизни Вацлав забросил реставрацию родового острога. За несколько лет до этого его покинули последние помощники-добровольцы, и он остался единственным строителем и стражем. Чтоб на дрова не растащили.