Ровно в 9:40 начались четыре часа основного времени и, как это бывает классически, в билете было два вопроса. Рыжий, не зная ни одного, сперва попытался списать со смартфона, как назло в этот момент преподаватель смотрел именно на него и разочарованно, не столько факту списывания, сколько полоротости ученика, закатив глаза, пожилой мужчина подошёл и одёрнул студента, и в качестве поучения забрал мобильник.
Но Рыжий не был бы Рыжим если бы под рукавом коричневой толстовки не прятал смартчасы. И теперь, когда преподаватель, по мнению Кумаха, не будет уделять ему внимания он с умным видом принялся писать с загруженных фотографий.
Виктор изначально уселся подальше у стены и строил вид максимально уставший и даже спящий, а когда примечал, что на него не обращают внимания, заглядывал в смартфон. Но повезло один вопрос он знал и без подсказок.
Вообще все списывали как могли, и пробовали и другие такие же не особо оригинальные ухищрения, по-честному, большинству было лень утруждать свою фантазию, и половина группы просто регулярно выстраивалась в очередь на «выйти», да бы спокойно вбить запрос в Google. И разумеется преподаватель прекрасно знал, как и кто ухищряется, даже в случае если не видел особо явно «необычного» поведения студента он всё равно автоматически примерял на всех маску «хитреца». Это было уже скорее издержкой профессии. Видеть не меньше чем два раза в год, как больше двухсот людей строят умные лица и пытаются незаметно переписать незнакомые им слова из одного места в другое, оставило на себе след.
Даже Кирей, что намеренно садился на первую парту, да бы прикрыть своих незадачливых товарищей, из принципа «один за всех и все за одного», и да бы не давать учителю повода в сомнениях в своей честности. Даже этот парень, что умер бы со стыда на месте, обвини его кто в лживости и подобной подлости, даже на него профессор Накуров вешал этот ярлык «хитреца». Но так за все пять лет ни разу не сделал замечания, лишь по тому, что тихий юноша, что всегда молча на занятиях смотрел на него и тихонько записывал лекцию выглядел странным и тревожить его от того не хотелось. Ведь «не буди лихо пока тихо».
Четыре часа подходили к концу. В аудитории остались всего пятеро. Первым, надо сказать, ушёл Виктор как самый занятой, у которого нет времени на какой-то там экзамен. Он сдал листок, и повторил пару определений как некую мантру на иврите задом наперёд, даже примерно не понимая о чём она, а потом согласился на тройку и почти вылетел на улицу. «Вечно он так, мог бы просто лекции показать ради тройки… а, точно, это же Фортис, который вечно «нету его», откуда у него могут быть лекции?».
Сейчас же Кирей сидел с полным паники лицом он совершенно не мог вспомнить ответа на второй вопрос, то оказалась тема, которую он и близко не понял. Больше того вот ведь как бывает, за четыре дня подготовки именно этот из ста вопрос он не повторил, и, положившись на удачу, уделил другим больше времени.
Рыжий тоже ещё не ушёл. Вообще к сдаче его вызывали первым, однако парень тянул как мог: «Дайте ещё десять минут подумать», «Ещё немного, может пока не меня?», «Ну, дядь, давайте пока кого-нибудь другого, пожа-а-алуйста», «А вообще сегодня у Овнов плохой день, я не могу идти первым».
– Рыжий, ты дева! – раздалось с ряда Виктора.
– Вот видите, насколько плохой день? Я даже девой стал!
Преподаватель после этого, потеряв терпение, предложил сразу отправить на пересдачу, так что юноша сдался упорствовать. Накуров пытался добиться от ученика хоть сколько-то осознанного ответа по теме, но тот постоянно, подходя, сбивался с мысли, а после дополнительного вопроса буквально сел в лужу. Но даже с этим он не терял надежды, постоянно что-то лепетал и собирал новые и новые варианты всё более глупые с каждой попыткой. Как нелепо при этом выглядело то, как он держал в руках двойной листок, исписанный вдоль и поперёк развёрнутыми лаконичными и до безобразия правильными словами.
По итогу оба парня ушли с четвёрками, Кирею – за осознанно звучащий, хоть и скованный рассказ, и ответ на дополнительный вопрос, а Рыжему за упорство и эволюционирование из девы в водолея.
Сказать, что честный юноша был расстроен – ничего не сказать, проблема не столько в оценке, сколько в затраченных усилиях. Видя мрачное лицо товарища, что хоть и пытался улыбаться, да бы не портить атмосферы праздника, но всё же опускал постоянно голову в пол, Рыжий возмутился, выйдя из здания университета.
– Вот же старый хрыч! Чё он тебе отлично то не поставил? Словно бы у него рука отвалится! Ты ж на всех его парах был. И меня заставил ему четыре часа эту чушь пороть. Я же всё правильно рассказывал, и написал ему всё, аж четыре страницы вышло! – Рыжий кипел от возмущения, хотя в душе уже свыкся и проникся счастьем, что это закончилось и у него теперь будет меньше головной боли.