– В саду была девушка, которой ты понравился, помнишь? Она пришла сюда раньше и обвинила тебя в том, что ты не взял её в жёны.
– И это то, за что можно осудить?
– А если я скажу её словами: «Он не счёл меня достаточно красивой и явно оскорбил меня подобной жестокостью, оставил мне глубокую душевную травму»?
– Всё равно звучит нелепо.
– Как бы то ни было…
– Стой, так это всё из-за меня?! – Перебил я стража с болезненным осознанием.
– Нет, она и в первый раз приставала к тебе, и Хитори сам не хотел менять маршрута. По его словам, тебя бы в любом случае она нашла. Я сам сказал ему что это бред, но видимо мальчик наш в мазохисты заделался.
– То есть он сейчас испытывает боль? Почему ты не с ним?
– К… кто ты такой что бы решать, как мне заботится о дорогом человеке?
– Порой мне кажется, что я больше думаю о Хитори чем ты. Хитори упоминал, что вы давние знакомые, что вы друзья. Не твоя ли это обязанность лезть из кожи вон ради его спасения? А так, только мы с Хитори друг о друге думаем, ты и пальцем не пошевелил ради него!
– Не всегда, чтобы кого-то спасти нужно на самом деле его спасать.
– Да как ты можешь быть таким бессердечным?!
– Спрятать от всех невзгод, это не спасение.
– Ты!
– Как бы то ни было, тебя это не должно коснуться. Хитори жизнь положил, чтобы тебя оживить, просто не рыпайся. И сиди в замке и не лезь не в своё дело!
– Как это может быть не моим делом!? Это напрямую моё дело! Я обязан сделать всё по правилам. Так как это предписывается. И если речь шла о том, что я должен отказать великану то в чём сложность я бы и так отказал ему! Зачем мне прятаться тут?
– Дело совсем не в великане!
– Так в чём?
– Как же ты меня бесишь! А знаешь… ты увидишь…
На мой немой вопрос Страж развязал повязку.
– Дело в лице?
– Нет.
Коридор освещался лишь факелами, и в этом свете я смотрел на лицо Стража, такое отстранённое и, кажется, не мог определить даже близко того, что за причина была всего произошедшего.
– Иди в большой зал, выйдешь только, когда я скажу понял? Повязку надеть обязательно и делай, как тебе говорил Хитори. Я покажу тебе причину, но ты должен… Нет. Ты обязан слушаться беспрекословно.
На эти слова я понятливо, с максимально разумным выражением лица кивнул. Страж исчез за поворотом и пропал на добрые несколько часов. Вновь же я его увидел только на утро. Войдя, он был опечален чем-то крайне сильно. На и без того неясном лице клубились тучи, и я бы, наверное, услышал из них гром, но всего доля секунды, моргнув друг принял более приятный облик.
– Жди, времени ещё много.
Спорить я не хотел, переходить дорогу ему сейчас явно плохая идея, учитывая, моё зависимое от него положение и то как много я уже выпросил. На утро у меня не было завтрака, да и к обеду еды не появилось. Вообще только проводник обладал хоть какими-то деньгами, чтобы покупать продовольствие. И лежа на полу смотря в потолок под аккомпанемент своего урчащего желудка, я лишь варился в своей голове, перебирая сны, что снились в эти два дня. Я видел там странный суд, на котором стоял Хитори. На него кричала знакома мне женщина в красном платье и корила в разбитом мраморном сердце, осколки которого держала в руках. Я помнил ещё двух стражников, которым я, кажется, не угодил своим внешним видом и помню чувство плавящегося воска на спине и запах железа сильный настолько, что казалось только его я и мог чувствовать. И что-то ещё, но последнее никак не мог разглядеть в своей голове. Кажется, то был ужасно сердитый человек, что тоскливо сидел на фоне города.
Времени моей памяти было предоставлено слишком много, столько, что я даже начал вспоминать другие свои сны. Я вспомнил, что когда-то мне виделась большая просторная серая комната без штор. Красивая и свет в ней всегда по утрам был такой дающий надежды, что не описать словами те нежные акварельные рассветы, которые можно было увидеть из неё, и я видел прекрасную построенную неизвестными людьми вышку, что стояла на трёх ногах и выдерживала даже самые стремительные ветра. А в другом…
В какой-то момент Страж разбудил меня, и я не мог сказать уже, что снилось сегодня, а что я вспомнил с прошлых времён, но времени на это, как стало очевидно, у меня не было. Он бросил мне серую накидку и завязал глаза всё той же лентой и расчесал мне волосы бережно перебирая пряди и как бы тянув время. После же всех приготовлений мы, как в последний раз, оставили место. Спутник держал меня за руку всю дорогу, я сбился со счёта перекрёстков, которые пришлось пересечь. Придя же на место, он развязал мне глаза и зрелище, которое предстало предо мной было подобно самому страшному кошмару из тех, что только можно вообразить себе. Я видел страшную до безобразия картину того, как человек разлагался и таял на глазах. Там за прутьями в темноте тюремной камеры был, как я догадался, Хитори. С него медленно стекала тонкими нитями кровь и кожа, она словно плавящаяся восковая свеча растекалась. Глаза же выпали и держались на растянутых на пол метра длинны глазных нервах. Я слышал его болезненные стоны, отчаянные и отчаявшиеся одновременно. Хотя тело и приковано к тюремному стулу, голова Хитори была высоко вздёрнута к потолку и, хотя лица его я не видел в силу того как оно было изуродовано этой страшной пыткой я понимал как-то интуитивно, что он не хотел выйти из этой тюрьмы.