Черная бездна.
Очнулась я на больничной койке с перевязанной головой и гипсом на руке.
-Имя? Фамилия? Отчество? – начал допрашивать меня доктор, посветив предварительно фонариком в глаза.
-Воронцова Ксения Олеговна. – Послушно ответила я, как ученица первого класса.
-Полный возраст?
-Двадцать три года.
-Причина попытки самоубийства? - недрогнувшим голосом допытывает мой лечащий врач, когда я шокированно хлопаю в ответ глазами. Меня действительно заклинило.
"О ком сейчас речь, обо мне что ли?"
-Я не пыталась покончить с жизнью, я хотела остановить ту женщину, которая прыгнула прямо на дорогу.
-Вы ее не остановили. – Нахмурился доктор. – Мало того, вы чуть не лишились собственной головы.
Я сглотнула вязкую слюну, ощущая на себе испытыющий и суровый взгляд всего медперсонала, который собрался сейчас в моей палате.
-Хорошо. – Как бы отвечая на какой-то ему одному известный вопрос, кивнул врач. – Там с вами отец поговорить рвется, вот ему и объясните причину такого необдуманного поступка. И да, эту записку просил вам передать муж погибшей женщины.
-Так она все-таки погибла? – спросила я удивленно.
-А чего вы вдвоем ожидали, кидаясь под колеса туристического автобуса? – гаркнул на меня доктор и вышел, что-то бросив медсестрам про капельницу.
Отец вихрем пронесся мимо персонала, расталкивая локтями неуспевших подвинуться интернов, и грозно воззрился на меня из-под седых бровей, уперев руки в бока. Ему недавно стукнуло пятьдесят два года, но черные когда-то волосы уже давно засеребрились, предавая внешности некую солидность.
-Пап, я не кидалась под колеса. – Испуганно произнесла я, сжимая в кулаке записку от мужа погибшей.
-Нет значит? – сверкнул он злобным взглядом. – После расставания с Павлом ты сама на себя не похожа! Пугаешь нас с матерью частыми депрессиями, равнодушием. Закрылась в комнате от всего мира, забросила учебу. Что будет, если завтра мы помрем, а?
Излюбленная фраза родителей, которой они пытались напугать меня вот уже три года подряд. Сначала я выслушивала их истерики, силилась понять, но позже отстранилась, закрылась и от них, не представляя, почему бы им просто не оставить меня в покое.
-Пап, потише, пожалуйста. – Кинула я встревоженный взгляд на медперсонал, до сих пор обсуждавший мою черепно-мозговую травму и возможные последствия таковой.
-Стыдно? – гремел отцовский голос на всю палату. – Ты о нас с матерью подумала? Что ты вообще там делала? - пришла ему на ум запоздалая здравая мысль, а я застонала и прикрыла глаза.
-Не стоит беспокоить ее так сильно, - тут же встревожилась медсестра, которая пришла устанавливать мне капельницу.
Папа присел на самый краешек кровати и заботливо подоткнул одеяло, мгновенно меняясь. Он часто сначала кричал, а позже жалел меня и искал причину случившегося в себе, только я знала, что виновата сама. Ни Павел, ни мама с папой, а только я сама!
-Дочь, - начал папа тихим голосом. - Ты прости, что в такой момент я тебя огорчу, но отныне ты живешь отдельно от нас, стараешься строить свою судьбу самостоятельно и приходишь обратно только в случае угрозы голодной смерти. – Он потрепал рукой по моим коленкам, укрытым больничным одеялом. - Я так больше не могу, понимаешь?
Я кивнула, не открывая глаз, еле сдерживая слезы.
-Я все сказал, думай теперь. У тебя, как минимум, две недели до выписки и еще месяц до полного выздоровления, а дальше сама, Ксюшенька. – Он поднялся и ушел, опустив голову и сгорбившись, словно древний старец.
Мне перехотелось жалеть себя, сколько можно? Давно пора поменять свою жизнь коренным образом. Родители правы, я совершенно погрязла в отчаянии и ничегонеделании. Вот только как все вернуть на прежние рельсы?
Я машинально расправила записку, прочитав всего несколько слов: «Я вас жду. П. Лесной, Центральная улица, дом 28».
"И все? А как же слова искренней благодарности за то, что рисковала жизнью ради его любимой женщины?"
Я снова попробовала вспомнить лицо того мужчины, который пытался успокоить погибшую, но оно расплывалось в памяти темным пятном, а от напряжения разболелась голова и затошнило.
-Сейчас вас прокапают, можете почувствовать слабость, желательно бы даже поспать. – Объясняла мне добрая миловидная девушка, втыкая в вену тонкую иглу. – Выздоравливай, скорее, не стоило так глупо поступать. – Перешла она на «ты», явно не веря в легенду о спасении неизвестной мне женщины.