— Смотри, Ксюша, — сказал я жене за обедом, — какую занятную вещицу я отыскал. Если бы не ремонт, то я бы о ней и не вспомнил…
Моя Ксюша взглянула на меня осенними глазами, затем посмотрела на папку.
— Урод, — прочитала она, помолчала и добавила: — О нем?
— О нем.
— Семь лет… — сказала моя Ксюшенька.
— Да, — сказал я, — семь лет. И за все время я об этой штуке ни разу не вспомнил. Ни разу — представляешь? Семь лет назад я ее украл, да и позабыл о ней…
— Почему? — спросила жена. Она обладала удивительной способностью задавать невообразимо трудные вопросы.
— Почему? — переспросил я. — Наверно, потому, что я был счастлив. Да-да, именно поэтому… А чтобы о нем помнить, нужно быть несчастным. Так мне почему-то кажется.
— Наверно, ты прав, — сказала жена. — Счастливый человек глохнет и слепнет, и в этом его спасение от мира. Но для чего же ты принес эту папку? Тебе надоело быть счастливым?
— Я просто нашел ее в чулане, когда рылся во всякой рухляди. И ничего больше.
— Роясь в чулане, отыскал семилетней давности несчастье, — усмехнулась жена. — Как странно…
— Я ее сожгу!
— Ты украл эти бумаги семь лет назад, чтобы сейчас сжечь? — задала жена очередной невообразимо трудный вопрос.
— Я не знаю…
Помолчали. Тихий августовский ветер залетал на нашу веранду, ерошил волосы жене и, словно озорной мальчишка, прятался в калиновые кусты, обступившие дом. Калина была нашим с женой любимым растением…
— Интересно, — сказала жена, — есть ли в папке его фотография? Мне бы хотелось взглянуть.
— Не помню, — я неохотно взялся за тесемки. — Все-таки столько времени прошло…
Фотография в папке была. Вернее, фоторобот: анфас и в полный рост. Невообразимый урод со скрюченным тельцем, руками едва ли не до самой земли и огромными печальными глазами… Удивительно, каким образом тем, кто составлял этот фоторобот, удалось запечатлеть такие глаза? Кажется, у него, у живого, были именно такие глаза…
— Знаешь что, — сказала жена, держа в руках карточку. — А ты бы смог написать о нем?
— Написать что? — не понял я.
— А что получится, — сказала жена. — Повесть. Рассказ. Что-нибудь еще…
— Да ну, — засомневался я. — Посуди, какой из меня писатель? Кроме протоколов, справок, отчетов и агентурных донесений я отродясь ничего и не писал! Да и кому они будут нужны, эти мои писания?
— Тебе, — сказала жена. — Еще мне…
— Ну, не знаю… — все так же сомневаясь, сказал я.
— Да тебе и писать-то, в общем, ничего не надо! — сказала жена. — Здесь чего только нет! Возьми это все, расставь по порядку, и документы все скажут сами! Документы весьма красноречивая и убедительная вещь! Не ты ли мне об этом когда-то говорил?