Взгляд Ройса стал холодным, затем в глазах его мелькнула горечь.
- Мне приходилось знавать таких, как он. Хищников, мнивших себя гениями и упивавшихся собственной значимостью. Бывают и такие, что не убивают в прямом смысле этого слова, и их нельзя назвать преступниками. Однако они обладают извращенным умом и все свои силы направляют на то, чтобы погубить тех несчастных, которые не желают стать их жертвами.
"Как тебя?" - едва не вырвалось у Бреанны. Она поспешно прикусила губу, чтобы не произнести это вслух, хотя чувствовала, что права. И человек, пытавшийся его погубить, несомненно, был не из числа военных, с которыми Ройс когда-то вместе служил. Это наверняка кто-то из близких. Бреанна, жившая с преступником-отцом, как никто другой понимала это. Так что же ей делать? Господь свидетель, ей не хочется лезть ему в душу. Но может быть, учитывая свой немалый жизненный опыт, она в состоянии как-то ему помочь?
- Я практически ничего о тебе не знаю, - осторожно начала Бреанна, давая Ройсу право выбора: делиться с ней своими воспоминаниями или нет. Только то, что рассказал мне Деймен.
- Я не привык говорить о себе, - признался Ройс и посмотрел на Бреанну. - Ты, как я догадываюсь, тоже.
- Ты прав. - И она поспешно продолжила, боясь передумать: - А еще я не привыкла открыто выражать свою привязанность. Сегодняшний вечер можно считать исключением. Может быть, и тебе наконец захочется пооткровенничать?
На губах Ройса мелькнула легкая улыбка.
- Возможно. Хорошо. Что тебе хотелось бы знать?
- Только то, о чем ты сам захочешь рассказать. Ты упомянул, что Рождество провел с братом и его семьей, - осторожно проговорила она. - Вы с ним близки?
Ройс пожал плечами:
- Не особенно. Эдмунд - хороший человек. И его жена Джейн - порядочная женщина. Они вполне удовлетворены отведенной им ролью графа и графини Сирби.
- Вполне удовлетворены... Другими словами, они скучны, - уточнила Бреанна и усмехнулась. - По-видимому, твой брат точно такой же, как большинство моих знакомых. Но ты ведь ни на кого не похож. Интересно, что между вами общего?
- Практически ничего, - признался Ройс. - Но сыновья у него просто прелесть. Энергичные ребята. Часы, проведенные с ними, стоят всей этой скуки. Ради них не жаль провести в этом доме несколько дней. Изредка, уточнил он. - Потому что, если бывать там слишком часто, могут нахлынуть пренеприятнейшие воспоминания... - Он осекся.
Но Бреанна успела уловить в его голосе горечь и заметить в глазах боль. Она и сама слишком часто испытывала подобные чувства, и вызывал их лишь один человек. Должно быть, эти пренеприятнейшие воспоминания связаны с одним из членов его семьи. Но не с братом. О нем он говорит без всякой злости. С кем-то из его родителей. Скорее всего с отцом. Да, с отцом. Наверняка это о нем Ройс говорит с такой горечью. Бреанна могла бы побиться об заклад, что это так.
- Эти воспоминания... связаны с твоим отцом? - тихо спросила она.
- Да, - резко бросил Ройс. Бреанне только этого и нужно было.
- Наверное, он был точно таким, как мой, - отважилась предположить она. - Деспотичным и жестоким. В результате Эдмунд стал таким, как я: послушным и сдержанным. А ты? Ты человек энергичный. Значит, ты выступил против отца, не побоялся дать ему отпор.
Ройс уставился на язычки пламени, и на секунду Бреанне показалось, что он не ответит.
Она уже хотела извиниться за то, что была так настойчива, но тут Ройс заговорил:
- Между прочим, ты абсолютно не похожа на Эдмунда. Сдержанная - да, но никак не послушная. И, определенно, не скучная. Что касается меня, то я не всегда был таким сильным. Когда-то я был запуганным ребенком. До смерти запуганным. Видишь ли, у моего отца был пунктик. Он хотел сделать из нас, как он говорил, "настоящих мужчин".
- Он бил тебя?
- О, побои - это было еще не самое страшное. В этом случае страдало лишь мое тело. Я всегда был готов к экзекуции и умел терпеть боль. А вот Эдмунд не мог терпеть, и я его за это не виню. Мягкий по натуре, он не способен был противостоять гневу отца. К шести годам он сломался и безропотно выполнял все его приказы. Это, а также то, что Эдмунду предстояло унаследовать титул, в какой-то мере избавило его от жестокого обращения. Мне повезло меньше. На мне оттачивался новый метод воспитания. Отец подготовил для меня целый ряд испытаний, которые я должен был преодолеть.
- Испытаний? - переспросила Бреанна. - Каких испытаний?
- Которые будто бы должны были закалить меня, а на самом деле - сломить мою волю и доказать, что против отца мне не выстоять. Когда мне было пять лет, мне приказали объезжать дикого жеребца, который славился тем, что сбрасывал, а затем топтал своих всадников. Мне было велено удержаться в седле. Всякий раз, когда мне не удавалось этого сделать, меня секли. А если я плакал, то должен был еще час провести в седле. Когда мне было шесть, меня запирали в темном чулане, из которого следовало выбраться. Если я начинал звать на помощь, меня запирали в еще более тесной и мрачной каморке. Когда мне было семь, мне давали книги на разных языках и приказывали учить их наизусть. За каждую ошибку при пересказе меня лишали обеда, ужина или завтрака. Бывало, что я целыми днями обходился без еды. Продолжать?
- Нет. - Бреанна покачала головой. С нее и так было достаточно. - И как ты все это выдержал?
- Я стал находчивым и научился никогда не проигрывать. Каждое испытание, придуманное отцом, я выдерживал. Естественно, это его страшно злило. В результате испытания становились все более сложными, а наказания суровыми. Отец был полон решимости сломать меня. Это стало его навязчивой идеей. Он был умен, жесток и безжалостен. Но я выдерживал его издевательства на протяжении двенадцати долгих лет, а потом поехал учиться в Итон. После этого я редко наведывался домой. А когда умерла мама, вообще перестал приезжать.
При упоминании о матери Бреанна подняла голову.
- А как же твоя мать? Неужели она молчала?
- Я не разрешал ей вмешиваться. Знаешь, что сделал бы мой отец, если бы она восстала против него? Избил бы ее до полусмерти.
- Но ведь ты был всего лишь маленьким мальчиком.
- Стойким маленьким мальчиком, - поправил ее Ройс. - А она сломленной, беззащитной женщиной. Я выполнял все, что приказывал мне отец. Как бы там ни было, его тирания сделала меня сильным.
- Может быть, сильным, - согласилась Бреанна, - но израненным. Я не имею в виду физически. Морально. И раны твои глубокие и незаживающие. Я это знаю по личному опыту.
- Раны? - Ройс покачал головой. - Не знаю. По-моему, в конечном итоге отец своими издевательствами сослужил мне хорошую службу, и в самом деле сделав из меня настоящего мужчину.
Эти слова тронули Бреанну до глубины души. Как же, оказывается, они с Ройсом похожи! Оба воспитаны отцами-тиранами, оба смогли - хотя это было нелегко - не сломаться и вырасти порядочными людьми. Поддавшись безотчетному порыву, Бреанна выскользнула из-под многочисленных одеял и опустилась рядом с Ройсом на коврик.
- Теперь я понимаю, как можно уничтожить, не убивая. Мне также ясно, почему ты всегда побеждаешь, даже если это связано с риском... а может быть, именно потому, что это связано с риском. Твой отец сослужил хорошую службу не тебе, а всем людям, которым ты помог. - Протянув руку, Бреанна коснулась кончиками пальцев подбородка Ройса. - Спасибо, что доверился мне, Ройс Чадуик. Ты замечательный и сложный человек.
Прикосновение это вызвало у обоих целую бурю чувств. Пора откровенных признаний миновала. Настроение в комнате тотчас же изменилось.
И оба они - и Ройс, и Бреанна - это почувствовали.
- Не знаю, как насчет "замечательный", но "сложный" - это точно, пробурчал Ройс. - А еще я тяжелый человек. Что бы ты себе там обо мне ни вообразила и как бы меня к тебе ни влекло, мне не присущи ни нежность, ни сентиментальность. Они мне чужды.
- А сочувствие - нет, - заметила Бреанна.
- Сочувствие не чуждо. Сочувствие и страсть.
Бреанна поняла: последнее слово он произнес специально, чтобы напомнить ей о том, что они в комнате одни, стоит глубокая ночь и лучше всего им на всякий случай держаться друг от друга подальше.
Однако она предупреждению не вняла.
- Страсть? Определенно. Я уже была свидетельницей ее проявления. Бреанна понятия не имела, откуда взялась ее храбрость. Взялась, и все. Она также не представляла, чего, собственно, добивается. Знала лишь, что останавливаться на этом пути не намерена.
Она провела пальцем по губам Ройса.
- Прекрати! - Отбросив приличия, Ройс схватил ее за запястье. В темных как ночь глазах замелькали крошечные искорки. - Ты сейчас совершенно трезвая, И играешь в опасную игру.