От одной этой мысли мой твердый как камень член снова запульсировал. Я включил душ и снял одежду, мой член торчал передо мной, головка была ярко-красной.
У меня не было подобной реакции с тех пор, как я был подростком, и честно говоря, я не испытывал к этому ненависти. Было приятно осознавать, что я все еще могу вести себя как озабоченный подросток, независимо от того, сколько мне лет.
Я встал под горячие струи воды, давление ослабляло мышцы моей спины, когда моя ладонь обхватила мой член. Я сжал свой член и начал двигать рукой вверх и вниз, позволяя воде струиться по передней части моего тела, вызывая самые восхитительные ощущения, от которых у меня покалывало яйца.
Я закрыл глаза и попытался вспомнить тело этой девушки. Прошло совсем немного времени, прежде чем я почувствовал, как мой член твердеет от приближающегося оргазма, готового вырваться наружу.
Я держался за кафельную стену для поддержки, двигая кулаком вверх и вниз по своему члену. Застонав от облегчения, которое, как я думал, не заберет с собой всю мою энергию, я привалился к стене, позволяя воде окатить меня, пока я переводил дыхание.
Что, черт возьми, эта мегера собиралась со мной сделать?
ЛОТТИ
Было странно просыпаться в такой роскоши без надоедливой соседки по комнате, играющей свою дурацкую музыку в стиле хиппи. Я уже несколько дней была здесь, в доме Эмме, и все еще не могла привыкнуть к тому, что могу делать все что захочу.
Сегодня у меня было первое собеседование о приеме на работу, в бухгалтерской фирме в городе. Я могла бы быть жизнерадостной девушкой-администратором, пока не найду то, чем хочу заниматься. Мне просто нужен был кто-то, кто дал бы мне шанс.
Я встала, накинула на себя атласный халат, который подарила мне Эмме, и завязала его на талии, прежде чем направиться по коридору на кухню. В животе у меня урчало, вероятно, потому, что вчера вечером я съела всего два кусочка пиццы.
Я не хотела, чтобы мой отказ от пиццы омрачил торжество Эмме, когда она так страстно хотела ее. Поэтому я заставила себя съесть достаточно, чтобы она не заподозрила, что я на самом деле ненавижу пиццу.
Звуки гремящих тарелок и звяканья чашек были слышны прямо за пределами кухни и на задней веранде. Я могла видеть, как Эмме сидела на одном из шезлонгов снаружи и смеялась над тем, что только что сказал ее отец.
Перед ними на столе стояло угощение. Эш выглядел таким расслабленным, когда улыбался и разговаривал с Эмме. Я не хотела мешать, поэтому прошла на кухню, чтобы взять банан.
— Лотти! — я услышала, как Эмме окликнула меня.
Прежде чем я успела схватить банан, я посмотрела на нее, когда она поманила меня присоединиться к ним. Я вышла на улицу. Эш больше не улыбался, скорее, он выглядел напряженным.
— Извините, не хотела прерывать. Я просто собиралась взять немного фруктов.
— Ерунда. — сказала Эмме. — Здесь достаточно еды, чтобы прокормить маленькую деревню.
Я посмотрела на Эша, который кивнул и отодвинул для меня стул. Я села и отчаянно пыталась не смотреть на мужчину, который вторгался в мои сны каждую ночь с тех пор, как я впервые встретила его.
Когда я увидела представшее передо мной пиршество, я почувствовала себя немного ошеломленной. Яйца, бекон, вяленый шпинат, блинчики, французские тосты, картофельные оладьи и фрукты заняли весь большой стол.
— Ешь столько, сколько хочешь. — сказала Эмме. — Мы не будем тебя осуждать.
Я закатила глаза, вспомнив то время, когда она рассказывала всем, какой свиньей я была, когда гостила у нее дома. Это было тогда, когда мы не были друзьями, и она издевалась надо мной за то, что я бедная.
Но после этого ее мать заставила ее извиниться передо мной. Только благодаря этому она узнала, почему я так много съела. Из-за того, что моя мама была под кайфом, она снова забыла заплатить за электричество, и наш холодильник был выключен, а у нас не было денег на еду.
Мы все еще шутили по поводу этой ситуации, даже спустя столько лет. Я взяла вилку и подцепила пару блинчиков, намазав их маслом и полив сиропом. Эмма и ее отец разговаривали, пока я набрасывалась на еду, стараясь не показать им, насколько я голодна.
У Эша зазвонил телефон, и он встал из-за стола, чтобы взять его. Эмме посмотрела на меня с дьявольской ухмылкой на лице.
— Что?
— Ничего. — ответила она, допивая апельсиновый сок. — Знаешь, ты могла бы сказать мне, что тебе не нравится пицца.