— А почему бы и нет? — улыбнулся он. — В корзине еще одна.
— Стюарт, — запротестовала она, — на такой жаре лучше знать меру и не напиваться!..
— Это было бы забавно, — усмехнулся он, с хлопком вынимая пробку.
— Для тебя, может быть, и забавно.
Он плеснул золотистого вина в каждый бокал.
— Как ты угадываешь мои мысли?
— Все и так слишком ясно!
Стюарт широко и зловеще улыбнулся, подавая ей бокал. Она ощутила в пальцах приятную прохладу. Тонкая пленка влаги собралась на его стенках.
Он приподнял свой бокал:
— Это — искушение!
— Мы всегда можем избежать его, — закончила за него Робин, легким жестом сдвигая бокалы. Она пригубила вино, смотря на Стюарта поверх бокала.
В мягких шведских полусапожках, белых брюках широкого покроя и спортивного стиля рубашке он чем-то напоминал пирата, хотя его взгляд ничуть не говорил о его беззаботной жизни.
В его глазах блестел смех, когда он поставил бокал.
В искушении не обязательно есть что-то плохое. Зачем избегать его? Сколько удовольствия в жизни мы бы пропустили, если бы все время старались уклониться от него!
Но мы избавили бы себя и от страданий, — подвела она черту.
Растянувшись в опасной близости от нее и тоже опершись на локоть, он, казалось, изучал женщину, отказавшуюся от предложенного им удовольствия. Как же ей было трудно удержаться, чтобы не запустить свои пальцы в его густые, взлохмаченные волосы! Только большим усилием ей удалось подавить этот порыв.
Стюарт глубоко вздохнул, и его взгляд стал серьезным.
— Прошлая неделя была ужасна! Я по тебе очень скучал…
Ее пульс забился чаще. Он определенно создавал ей трудности! Робин тоже прекрасно помнила, что ей не хватало этого мужчины. Осторожно поставив бокал, она обвела взглядом холмы, закрывавшие горизонт.
— Почему ты скучал по мне? Все это время я была в этом же доме, — сказала она, скрывая волнение.
— Я ведь об этом знал! Но ты казалась мне такой далекой и такой занятой, словно ты была на другом конце земли!
— Это я-то была далекой?! Нет, это ты занимался самим собой и своим роялем.
Стюарт пожал плечами.
— Я думал, что могу попытаться сосредоточиться на работе, если сумею убедить себя, что ты меня волнуешь не больше, чем я тебя.
— Но это… — Робин осеклась, поняв, что плывет прямо ему в руки.
Прикосновение кончиков его пальцев парализовало девушку. Он провел линию по обнаженной коже ее руки. Дрожь удовольствия стала нарастать в ней, и она кусала губы, стараясь подавить ее. Что бы ни случилось, она не должна выдавать, что творится у нее внутри.
— Робин, посмотри на меня.
Он просил то, что было невозможно. Она знала, что Стюарт увидит в ее глазах испуганное желание. Он приподнялся и взял ее голову в руки, погрузив свои пальцы в волосы. По-прежнему отводя взгляд, она чувствовала, как он придвигается к ней, и ощутила какой-то холодок.
Но когда его губы нашли мягкую, чувствительную точку где-то возле уха, ее глаза закрылись, и она поняла, что снова уплывает куда-то. Это было такое чудесное ощущение! Его поцелуи ползли по щеке, и она застонала, проклиная в душе его мощную чувственность. Робин повернула голову, и их губы встретились.
Она была удивлена той быстротой реакции, с которой ответила на его поцелуи. Со вчерашнего дня Робин знала, что в такой обстановке у нее будут приступы желания, и готовилась дать им отпор. Она убеждала себя, что в ней есть для этого сила, а теперь почти бессознательно целовала его губы, наслаждаясь чудесным ощущением поцелуев. Робин страстно провела пальцами по его волосам и принялась ласкать его плечи, стараясь обнять все сразу.
Быстро растущее желание обладать им испугало девушку. Если сейчас не остановиться, то скоро станет поздно. Вскрикнув, она отвела свои губы.
— Мне следует прислушиваться к своим инстинктам, когда речь идет о тебе, — усмехнулся Стюарт. — Это самый неделовой поцелуй в моей жизни!
— Что в тебе такого, что заставляет меня терять голову? — вслух спросила она, тряхнув головой.
Он откинулся на локти.
— Не знаю. Может, мое агрессивное очарование?
— Ты подавляешь, ты самоуверен и… и… — довольно отвратительными эпитетами она описывала его. — И все же, когда я с тобой, что-то вспыхивает внутри меня, что-то ломается. Словно я схожу с ума.
— И разве это не восхитительно? — улыбнулся Стюарт.
— Нет, это ужасно! Мне вообще не нужно было приходить сюда с тобой.
— Почему? Ты любишь загорать, правда? Запах чистой травы, аромат вина…
— Да, да, да, — согласилась она нетерпеливо, — но…
— Тогда почему бы тебе не согласиться с другим моим утверждением? — прервал он ее. — В жизни есть столько всего, чем можно наслаждаться, и так мало времени для наслаждения.
Робин закрыла рот. Было бессмысленно пускаться с ним в дискуссию. Он мог провоцировать желания, но его собственные казались ничтожными и неблагоразумными.
— Может, пора что-нибудь поесть? — спросила она наконец.
— Я думаю, да, — сказал он, не задумываясь. — Сейчас будет подано.
Он соблазнительно поцеловал ее в уголок рта и пошел за корзиной с продуктами. Робин взяла свой бокал, сделала торопливый глоток и дрожащей рукой поставила его на место.
Ее нервозность начала постепенно растворяться, когда Стюарт протянул поднос с соком, паштетом и маленькими пшеничными крекерами. На нем лежал и холодный цыпленок, приправленный травами, пастой Примавера, украшенный разноцветьем всевозможных фруктов: апельсины, сливы, персики.
— Ты что, все это сам приготовил? — спросила она недоверчиво.
— Нет, — признался он, подавая ей большую салфетку. — Я по телефону сделал в городе заказ, и его привезли сюда.
— А я-то думала, ты стоял у плиты с самого рассвета! Ты хоть что-то приготовил сам?
— Приготовление пищи не относится к моим достоинствам, — сказал он с удрученным видом, выкладывая на столик вареные яйца.
По ее улыбке он мог судить, что это не имело значения. Не все ли равно, кто готовил, если было так вкусно? Прогулка по лесу и бодрящий, свежий воздух заставили ее проголодаться, и она набросилась на еду, полностью отбросив какие бы то ни было церемонии. Она, извиняясь, посмотрела на него.
— Не думай о правилах приличия, — сказал он, поймав ее взгляд. — Можешь вести себя как поросенок!
Смех в его глазах смягчил укол оскорбления. Она прожевала, элегантно вытерла губы и показала язык.
— Я уже заметила, что ты не стараешься придерживаться привычек, — отомстила она.
— Это верно, — подтвердил он.
После такого обмена любезностями разговор стал менее натянутым. На вопрос, нравится ли ей угощение, Робин с готовностью ответила, что Стюарт оказался просто на высоте. Затем в течение часа разговор плавно переходил с одной темы на другую. Постепенно Робин расслабилась, окончательно забыв про свое напряжение. Занятая обедом, она снова почувствовала, как приятно быть рядом с этим мужчиной.
В завершение трапезы Стюарт принес несколько шоколадных пирожных с орехами и разлил остатки вина. Робин с удивлением заметила, что бутылка из-под вина опустела, однако она даже не почувствовала опьянения. Ощущение ленивого довольства сошло на нее, и, вероятнее всего, от съеденной пищи.
Она отказалась от пирожных, которые Стюарт протягивал ей, и отклонилась назад, опираясь на локти. В воздухе сладко пахло травой и сосновой хвоей. Облака проплывали над головой; тени от них скользили по далеким холмам… Она планировала закончить пикник как можно раньше, чтобы не показаться невежливой, но оказалось, что ей совсем не хочется даже трогаться с места. Посмотрев на запястье, она увидела, что забыла надеть часы.
Стюарт доел пирожное и лег на спину, заложив руки за голову.
— Ох… какое блаженство!
Робин улыбнулась, молча соглашаясь с ним. Еще до замужества она часто представляла себе такую картину. Она никогда не думала, что это осуществится, но теперь, со (гюартом, так и получилось. Наблюдая за ястребом, лениво парящим в восходящих пороках воздуха, она старалась вспомнить, как кончалась та ее давняя фантазия, но не смогла. Возможно, в своей невинности она не подозревала, что когда-нибудь может наступить конец.