«Я не прикоснусь к этой леди ни с целью причинить насилие, ни из похотливых побуждений».
– Мне неприятно уводить вас от веселья, миледи, – проговорил он, – но через час стемнеет. Думаю, нам пора возвращаться.
– Хорошо, – согласилась Эмили и взяла Дрейвена под руку.
Он весь напрягся, понимая, что ему нужно держаться от этой искусительницы подальше. Однако чувствовать ее рядом с собой было очень приятно, и Дрейвен слегка расслабился. Он повел Эмили назад через палатки торговцев.
Проходя мимо золотых дел мастера, Эмили замедлила шаг и устремила взгляд на блестящие безделушки. Дрейвен остановился.
– Вот, – сказал он, вынимая из кошелька золотую марку, – купите себе какой-нибудь пустячок на память об этом дне.
– Я не могу взять у вас это, – ответила Эмили. – Это слишком крупная сумма.
– Уверяю вас, на всей ярмарке не найдется ничего такого, что могло бы пробить брешь в моих финансах, – ласковым тоном проговорил Дрейвен.
Эмили скептически посмотрела на него:
– Вы уверены?
– Мне будет приятно, если вы потратите эти деньги.
Эмили принялась рассматривать браслеты, разложенные на прилавке.
– Вот, миледи, – засуетился торговец, – изумрудное ожерелье тончайшей работы. Оно очень подойдет к вашим глазам.
Эмили поднесла поближе к глазам украшение, чтобы рассмотреть его, и провела длинными изящными пальцами по золотой цепочке.
– Очень красиво, – восхищенно произнесла она.
– Да, миледи, вы совершенно правы, – проговорил торговец.
Дрейвен был с ним согласен.
Он глубоко втянул в себя воздух и отошел в сторону. Что толку жаждать того, чего не можешь получить? Он давно понял, что не стоит смотреть на солнце, если не хочешь ослепнуть, и принялся рассматривать проходящих мимо людей. Вскоре к нему подошла Эмили.
– Вы купили ожерелье? – спросил Дрейвен.
Эмили отрицательно покачала головой и, прежде чем он успел что-либо сделать, схватила его за ворот плаща и отстегнула от него простую брошь. Затем зажала эту брошь в зубах, а на ее место приколола другую – золотую, с черным эмалевым вороном в окружении темно-красных рубинов.
Затем Эмили вынула изо рта старую брошь и улыбнулась:
– Она напомнила мне вашу эмблему. И я подумала, что вам нужнее хорошие воспоминания, чем мне.
Дрейвен не знал, что доставило ему большее удовольствие – улыбка Эмили, ощущение ее рук у себя на груди или то, что она подумала о нем. Похоже, все вместе тронуло его до глубины души.
– Благодарю вас, Эмили, – проговорил он низким голосом. – Я всегда буду хранить ее.
Эмили улыбнулась еще шире:
– Вы заметили, что в первый раз обратились ко мне по имени? Я уже начала думать, что вы забыли, как меня зовут.
Эмили снова взяла Дрейвена за руку и направилась туда, где они оставили лошадей.
– Благодарю вас за этот день. Это был один из самых лучших дней в моей жизни, – с чувством произнесла она через несколько минут.
Дрейвен судорожно сглотнул и остановился. В его жизни это был, без сомнения, самый лучший день, и он отдал бы все зато, чтобы этот день никогда не кончался.
Ом накрыл руку Эмили своей рукой и с наслаждением почувствовал тепло ее бархатной кожи.
Слегка пожав ее пальчики, он решительно зашагал вперед.
На обратном пути Эмили была молчаливой. Дрейвен даже несколько раз оборачивался посмотреть, не случилось ли с ней чего. Эмили ехала с закрытыми глазами. Неожиданно она вздрогнула, как от испуга, и растерянно заморгала. Потом, прикрыв рот рукой, широко зевнула.
Дрейвен остановился и взял поводья лошади, на которой ехала Эмили. Она хмуро посмотрела на него.
– Будет лучше, если вы поедете рядом со мной, иначе вы можете упасть с лошади, – пояснил Дрейвен и, прежде чем Эмили успела что-то возразить, снял ее с седла и усадил перед собой. Ощутив ее бедра рядом со своими, Дрейвен почувствовал, что плавится от жара.
Эмили обвила его руками за талию и положила голову ему на грудь, как дитя. Ее макушка касалась подбородка Дрейвена, легкое дыхание овевало его шею.
На мгновение Дрейвен замер. Вот бы пустить лошадь в лес, уложить Эмили на траву и овладеть ею! Он снова и снова представлял себе, как она будет тихо стонать, а он завладеет всем ее телом и душой.
Может ли существовать большее наслаждение?
Дрейвен с силой дернул поводья. «Я не прикоснусь к ней, – подумал он, – клянусь всеми святыми, что не прикоснусь!»
Эмили вскоре погрузилась в сон, и только тогда Дрейвен позволил себе расслабиться.
Он прижался щекой к ее макушке и вдыхал сладкий запах жимолости, исходивший от ее мягких волос.
– Людоеды бывают иногда очень забавными, – пробормотала Эмили сквозь сон.
– Вы разговариваете даже когда спите, – заметил Дрейвен, довольный этим открытием, а еще больше тем, что этого не знает ни один мужчина на свете. Кроме него.
Осторожно взяв Эмили за подбородок двумя пальцами, Дрейвен приподнял ее лицо. Губы ее были полуоткрыты, и Дрейвену не составляло большого труда наклониться и завладеть ими.
Если бы только не данное им слово.
Он никогда не нарушал своей клятвы. Но никогда еще ему не было так трудно сделать это.
– Сирень, – прошептала Эмили. – Скоро будет сирень.
«Интересно, что ей снится?» – подумал Дрейвен и нежно провел пальцем по нижней губе Эмили. Она вдруг высунула язык и лизнула его.
Дрейвен резко отдернул руку, словно обжегся.
Но Эмили неодолимо манила его к себе, и Дрейвен снова начал гладить ее нежное лицо. Через мгновение он вдруг нагнулся и прижался губами к ее щеке. Дрейвену показалось, что все его тело охватило пламя.
Кожа Эмили была такая нежная и сладкая на вкус. Дрейвен привлек девушку к себе и уткнулся лицом в ямку на шее. Эмили судорожно вздохнула.
Чувствуя, что вот-вот утратит самоконтроль, Дрейвен мысленно отругал себя, затем резко выпрямился и с силой пришпорил лошадь. Вскоре они оказались у стен замка Оррика. Дрейвен осторожно разбудил Эмили. Та потянулась, точно котенок. Платье плотно обтянуло ее грудь, и он опять возбудился.
Когда она открыла глаза и увидела его лицо, она слегка вздрогнула.
– Господи, – проговорила она, – я и забыла, что вы пересадили меня к себе.
Он тоже хотел бы забыть об этом.
– Я решил, что вам лучше пересесть на свою лошадь. Скоро мы въедем во двор замка.
Эмили согласно кивнула, и Дрейвен помог ей пересесть на другую лошадь. Ее тепло оставалось с ним еще несколько минут, а потом испарилось, оставив после себя томительное желание. Дрейвен направил лошадей к замку.
Там их ждало угощение, которое могло бы соперничать с тем, что подают на королевских пирах. Слуги суетились, на столе то и дело появлялись новые блюда.
– Наконец-то вы вернулись! – радостно воскликнул Оррик, подходя ближе.
– Что все это значит? – спросил Дрейвен.
– Саймон сказал, что вы уезжаете завтра утром, вот я и решил, что нужно устроить прощальный пир.
– Как вкусно пахнет, – заметила Эмили, подходя к Кристине.
Дрейвен посмотрел на помост, задрапированный красной скатертью, и его охватил ужас. Он предпочитал есть в одиночестве. Но отклонить приглашение, не оскорбив хозяина, было невозможно.
– Я попытался уговорить Оррика не делать этого, – тихо проговорил Саймон, подходя к брату сзади. – Но он и слушать меня не хотел.
Дрейвен заметил, что Саймон хромает.
– Как себя чувствует твоя лодыжка?
– Лучше.
– Я вижу.
– Что ты хочешь сказать?
– Когда я сегодня уезжал, ты хромал на другую ногу. Вероятно, ты повредил не ногу, а голову.
Лицо Саймона расплылось в улыбке.
– Я попался. Ну, теперь мне хотя бы не придется изображать хромоту. – Его взгляд упал на грудь Дрейвена. – Красивая брошь. Неужели тобой овладел какой-то демон и ты ее купил?
Дрейвен искоса посмотрел на Эмили, которая, стоя в стороне, разговаривала с Кристиной.