– Мне ещё надо поработать.
Он посмотрел на меня с сомнением в моей адекватности, показал часы:
– Куда ещё работать? Половина одиннадцатого!
– Меня Юля просила, – я опустила глаза, он мрачно вздохнул и сказал:
– Я Юле сказал до понедельника тут не появляться, так что у неё изменились планы. Я сам займусь её списком задач, как только закончу с замком. Если ты испытываешь непреодолимое желание мне помочь, можешь сделать мне кофе.
– Хорошо, – я встала и пошла к кофеварке, ВэВэ добавил:
– Не сейчас, после того, как сделаю замок.
– Хорошо, – я развернулась кругом и села обратно на своё место. ВэВэ посмотрел на меня со странным выражением на лице, как будто я творила какой-то бред, но его это больше веселило, чем раздражало, встал и пошёл к выходу, по пути захватив свой пакет из строительного, а потом чуть тронув моё плечо. Я замерла от прокатившейся по коже волны, подняла глаза, ВэВэ улыбнулся и указал мне глазами на коробку из пекарни:
– Ешь, пожалуйста, а то свалишься рядом с Юлей. У тебя двадцать минут.
– Я поняла.
Я опустила голову, он вышел из комнаты, пошёл в кабинет без таблички, чем-то там погромыхал, потом пошёл в туалет, оттуда раздались звуки ремонта. Я открыла коробку, увидела там несколько кусочков разных тортов и пирожных, выбрала самый маленький и простой на вид, сделала себе чай. Моя жизнь ощущалась какой-то нереальной, как будто это всё не со мной. Плечо горело.
"Он так легко это делает... Наверное, для него это ничего не значит."
Я не знала, нравится мне эта мысль или нет. Всё, что его касалось, так сильно отличалось от всего, к чему я привыкла, что я даже не знала, какой шкалой это мерить.
"Надо спросить у кого-нибудь умного."
Первым кандидатом была сестра, но я сразу же отказалась от этой мысли – она выросла в той же семье, что и я, а в институте такому не учат, так что она мне не поможет. Подружки у меня давно не воспринимались как кто-то авторитетный в вопросах отношений, у них самих был в жизни бардак, половина переженилась по залёту, половина через год развелась, и теперь они вели себя так, как будто знают об отношениях всё, но вся их мудрость сводилась к вечному "все мужики козлы", а мне не хотелось так грубо обобщать.
Я съела торт, выпила чай, немного посидела над пустой чашкой, осознавая, что не знаю ни одного человека, который был бы счастлив в своей семье и мог дать совет. Я не знала, что делать с этим выводом. Вымыла чашку, вытерла стол и пошла в Юлин кабинет делать её работу.
В Юлином кабинете я внезапно нашла ВэВэ. Он сидел за её столом и разбирал её документы, а увидев меня, иронично улыбнулся и спросил:
– Ты пришла попрощаться?
– Я пришла помочь.
– Не вижу у тебя в руках чашки с моим прекрасным кофе.
Я молча развернулась кругом и ушла обратно на кухню. Сделала кофе, переложила на большую тарелку тортики и пирожные, положила одну ложку, чтобы он не подумал, что я хочу составить ему компанию, пошла обратно в Юлин кабинет. ВэВэ встретил меня гораздо более довольной улыбкой, отложил все дела и пересел за отдельный столик для посетителей, предварительно убрав с него Юлины папки. Показал мне, куда поставить тарелку и куда мне сесть, я села, он взял свою чашку, сделал глоток и на секунду закрыл глаза от удовольствия, погрузив меня в какой-то смущающий транс. Я смотрела на его лицо и видела что-то такое неприличное, в чём не хотела признаваться даже себе, опустила голову, пытаясь не думать о том, насколько я сейчас красная. Он открыл глаза и сказал:
– Обалденный кофе. Спасибо.
– Пожалуйста.
– Открой секрет.
Я посмотрела на него удивлённо:
– Какой?
Он улыбнулся, как будто я опять сглупила, но объяснять не стал, а спросил с таким видом, как будто это его действительно интересует:
– Тебе нечем заняться дома этим прекрасным летним вечером?
– Ага, – я кивнула с совершенно серьёзным видом, и это было чистой правдой – в это время компьютер занимал папа, телевизор на кухне смотрела мама, в моей комнате играл своими игрушками Антоша, а в спальню к родителям мне ходить не разрешалось. В коридоре на диване спала собака, а она не любила, когда кто-то трогает её диван, она меня никогда не кусала, но рычала, и я уходила, не дожидаясь, пока меня укусят. Если бы я пошла в гостиную, то со мной начал бы разговаривать папа, читать мне вслух новости и обсуждать политику, а это портило мне настроение, и вообще, после рабочего дня мне не хотелось разговаривать, а хотелось помолчать. Если бы пошла на кухню, то мне пришлось бы помогать маме готовить еду и выслушивать о том, как неправильно живёт Карина (в хорошие дни), или о том, как неправильно живу я (в плохие дни). Если бы пошла в свою комнату, то пришлось бы играть с Антошей (хороший вариант), или лежать на своём диване и пытаться читать, пока Антоша изо всех сил пытается мне помешать своими игрушками (плохой вариант, потому что в итоге он на меня обижался за то, что я с ним не играю, и шёл жаловаться на это маме, а она начинала рассказывать, как я неправильно живу). Обычно я делала вид, что мне звонит подружка, брала телефон и шла "разговаривать о секретах" в подъезд, а сама сидела на ступеньках и слушала музыку, или читала книгу. Иногда просто ходила кругами по району, с музыкой в наушниках было легко делать вид, что я просто иду по делам, и мне куда-то надо, у меня был огромный опыт самообмана, я умудрялась сама себя убедить в том, что спешу по важному делу, и что в итоге не вернусь туда, откуда выходила.
От этих мыслей я как будто на секунду там оказалась, стало так неприятно, что я скорее открыла глаза и осмотрелась, фиксируя себя в этой секунде и этой обстановке – пустой офис, совершенно тихий, никаких новостей, никаких детей, никто не рассказывает мне о том, как кто-то неправильно живёт. Директор напротив сидит, кофе пьёт, царапина у него на руке, шершавая, наверное.
От желания его потрогать опять стало неловко, я встала и пересела за Юлин стол, уставилась в монитор, чтобы не смотреть на ВэВэ, открыла Юлин список дел. Там были Юлины пометки зелёным, мои пометки фиолетовым и пометки ВэВэ оранжевым, несколько строчек были зачеркнуты, я прочистила горло, пытаясь изобразить деловой голос, спросила:
– Что мы уже сделали?
ВэВэ встал и подошёл ко мне, захватив свою чашку с кофе, наклонился к монитору, обдав меня запахом моего прекрасного рабочего утра, от которого настроение поднималось само собой. Стал указывать пальцем на пункты списка и рассказывать:
– Вот это ты начала, я доделал. Вот это всё зачёркнутое я отложил на неделю. Это и это нельзя откладывать, мне оно нужно завтра.
– Тогда давайте этим и займёмся, – я встала, спеша отойти подальше, пока ещё держу себя в руках, пошла к Юлиным завалам, искать нужные документы. ВэВэ спросил:
– Где она обычно это хранит?
Я кивнула на шкаф с красивыми рядами папок:
– Обычно здесь. Но если она его ещё не подготовила, тогда в этом ящике, у неё здесь все новые поступления, в хронологическом порядке. – ВэВэ взял из ящика стопку документов, я перепуганно сказала: – Не перепутайте их местами, она этого страшно не любит.
– Не перепутаю, – усмехнулся ВэВэ, пролистывая бумаги, посмотрел на меня и добавил: – А ты не называй меня на "вы", мне это не нравится. Я помню, из-за чего это началось, но я уже извинился, по-моему, этого достаточно, ты так не считаешь?
Меня это опять вогнало в краску и жуткое состояние невесомости без единой опоры, я опустила голову и слабым голосом выдавила:
– Хорошо.
Поскорее бросилась к документам, чтобы занять руки, стала перебирать Юлины бумаги, находя и откладывая те, которые нужны. Мы занимались делом, я изображала деловое лицо, стараясь не смотреть на ВэВэ, но отвлеклась, когда нашла странный документ, который непонятно как сюда попал. Это был счёт за техническое обслуживание автомобиля, и марка автомобиля была указана такая же, как у нас, но имя было странным. Я решила уточнить и повернулась к ВэВэ: