Когда Филип уселся в горячую ванну, мысли о Габби снова вернулись к нему. Он так мечтал о том, как прижмет к себе ее сладострастно изогнутое тело, позволит ей постепенно возбудить себя, предвкушая момент, когда он наконец овладеет ею. Нахмурившись, он осознал, что эти мысли разбудили его плоть, и зло чертыхнулся. Почему его жены нет на месте, когда она ему нужна? В этот момент послышался шум, и Филип вылез из ванны и выжидательно посмотрел на дверь с довольной улыбкой, уверенный, что Габби вернулась раньше и, значит, день не пропал.
Улыбка Филиппа застыла на его губах, когда он увидел, что к нему приближается Амали. Ее роскошное тело выглядело очень соблазнительно в белой блузке с большим вырезом, через которую просвечивали соски ее острых грудей. Ее юбка с яркими полосами обхватывала гибкие бедра, открывая колени. С насмешливой улыбкой она отметила возбужденное состояние Филиппа и, дразняще покачивая бедрами, направилась к нему, а затем, не дойдя двух шагов, она остановилась. Филип был слишком ошарашен, чтобы сдвинуться с места, а Амали взяла полотенце и стала с вызывающей тщательностью вытирать его тело.
– Что ты здесь делаешь, Амали? – хрипло спросил Филип, остро ощущая прикосновение ее рук.
– Я соскучилась, месье Филип, – промурлыкала она вкрадчивым голосом.
– Я же тебе объяснил, что мне больше не нужна любовница, – сказал Филип, и в голосе послышалась гневная нота. – Тебе было приказано не появляться в большом доме и не расстраивать мою жену. – Ему хотелось, чтобы его слова прозвучали внушительно, но это ему не удалось, уж очень откровенно проворные ручки Амали порхали по его
телу.
– Ха! – воскликнула она. – Разве твоя жена может доставить тебе удовольствие теперь, когда у нее такой большой живот? Скоро она вообще не сможет удовлетворять тебя. Кроме того, – продолжала она, и ее мягкие, как у кошки, движения стали волновать еще больше. – Мадам Габби тут нет, а я здесь, любовь моя.
Она обняла его за шею, стала покусывать ухо маленькими, острыми зубками и радостно засмеялась, когда увидела, как его мужское естество откликнулось на ее дерзость.
– Я знала, что твое тело не могло так скоро забыть мои прикосновения. – Голос ее был сладким, как мед.
Отступив на несколько шагов, Амали сбросила блузку с плеч, обнажив золотые полушария грудей. Ее соски были как спелые вишни. Одно движение – и юбка полетела на пол вслед за блузкой.
Под юбкой у Амали ничего не было, и взгляд Филиппа был прикован к темному треугольнику курчавых волос, влажных от желания.
– Ты хочешь меня, любовь моя, так же, как я хочу тебя, – прошептала Амали, теперь нисколько
не сомневаясь в своем могуществе. – Приди ко мне, давай вновь испытаем восторг, которому радовались когда-то.
Филип резко вздохнул, когда Амали подошла к нему так близко, что ее твердые соски обожгли его грудь, как пламя, и растопили его сопротивление. Из последних сил он отодвинулся от нее.
– Оденься, Амали, – сказал он хрипло. – У меня есть жена, которая носит моего ребенка. Я не сделаю ничего, что могло бы расстроить ее и подвергнуть риску здоровье ребенка.
Праведные слова Филиппа совершенно не произвели впечатления на Амали.
– Ты хочешь меня, любовь моя, я вижу это по твоим глазам. И все твое тело говорит о твоем желании. Позволь мне остаться, Филип. Позволь мне доставить тебе такое удовольствие, какое никто, кроме меня, тебе не даст.
Прежде чем Филип мог остановить ее, она опустилась на колени перед ним, и ее губы и язык начали ласкать его так, что комната зазвенела от его криков сладострастия.
Он рывком поднял ее.
– Ты порочная, обольстительная колдунья, – застонал он. – Как я мог забыть твое золотое, обольстительное тело, твои губы, всегда готовые поглотить меня! Да, черт меня побери, я хочу тебя!
Филип отнес Амали на кровать, а ее ликующий смех разносился по комнате.
– Филип, Филип, – простонала она, когда его руки начали чувственное наступление на ее груди. – Как я тосковала по тебе эти долгие месяцы! Как я хотела прийти к тебе, потому что знала, что твоя бледная жена недостаточно женщина, чтобы удовлетворить тебя, но боялась, что ты рассердишься на свою Амали! Теперь я вижу, как я была не права. Ты ждал меня.
С трудом сдерживая вожделение, Филип провел языком по внешней стороне ее губ, потом засунул кончик языка ей в рот. Он знал, что потом испытает чувство вины, но сейчас хотелось сосредоточиться на страстном, извивающемся теле под ним, которое возбуждало его так, что трудно было вынести. Его пальцы обнаружили, что она готова принять его, а она схватила его, чтобы ввести внутрь. Но ему не нужна была помощь, и его мужское естество безошибочно достигло цели.