Ни мольбы, ни сопротивление не могли остановить Филиппа, когда он вновь почувствовал непреодолимое желание. Хотя он понимал, что для нее потеря девственности в таких условиях была жестоким потрясением, он был убежден, что она не из тех холодных женщин, которые терпят плотские отношения исключительно из чувства долга. Он не сомневался, что, как только она привыкнет к интимной стороне брака, он сумеет пробудить в ней чувственный отклик. Какая сладостная задача! Он, несомненно, получит от этого большое удовольствие. Разве можно придумать более приятное занятие, чем преподать юной жене уроки любви долгими ночами, которые им предстоят? Желание накатило на него огромной волной, и он пододвинулся, чтобы снова овладеть ею, сам удивляясь своей неутолимой жажде к этой девушке, которая испуганно сжалась в его объятиях.
4
Некотороевремяспустя
Габби бродила по палубе и думала только о том, как саднит у нее между ног и как ноет все тело. После того как Филип принудил ее к близости этим утром (ей трудно было понять, почему о таком, болезненном занятии говорят «заняться любовью» – Габби по-прежнему считала, что это изнасилование), он довершил ее унижение тем, что сидел и холодно наблюдал, пока она мылась и одевалась. Ее щеки горели, когда она вспоминала о пятнах на простыне и о следах крови на внутренней стороне бедер. Без корсета она чувствовала себя голой и поэтому надевала на себя одну нижнюю юбку за другой, а Филип смотрел и потешался над ее стыдливостью.
Она очень обрадовалась, когда осталась наконец одна, хотя ей показалось несколько странным, что Филиппу так часто приходится совещаться с капитаном Жискаром. Глаза Габби опять наполнились слезами, когда она подумала, что все могло бы быть по-другому, если бы она постриглась в монахини или вышла замуж за человека, которому она была бы дорога, а не за Филиппа, жестокого, холодного и непреклонного в своей суровости. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что она не была бы такой холодной, как считал ее муж, потому что даже его руки, прикасаясь к ее телу, вызывали в ней незнакомые ощущения.
Расхаживая по палубе, Габби вдруг заметила, что она не одна. Она резко обернулась и увидела высокого, худощавого мужчину, который быстро шел ей навстречу, опираясь на трость с золотым набалдашником. Она рассеянно следила за игрой солнечных бликов на золотом набалдашнике, пока он подходил к ней.
– Простите, если я встревожил вас, мадам Сент-Сир, но, раз уж мы попутчики, нам стоит познакомиться. – Элегантно одетый незнакомец произнес эти слова с улыбкой, отчего она сразу почувствовала себя непринужденно. – Я Марсель Дюваль, а вы, разумеется, не кто иная, как очаровательная жена Филиппа. Везет этому типу. Правда, он всегда отличался прекрасным вкусом в отношении женщин, – загадочно добавил он.
– Вы друг моего мужа? – спросила Габби, покоренная его приветливыми манерами.
– Именно так, – ответил Марсель. – Мы соседи, и наши плантации граничат по склону вулкана Монтань-Пеле. А он разве не сказал вам, что я пассажир «Стремительного»?
– Филип говорил мне, что в этом рейсе пассажиров нет.
– Он тогда еще не знал, что я плыву на корабле, – пояснил Марсель, улыбаясь про себя. – Капитан Жискар прав, вы поразительная красавица. Но при этом настоящее дитя. Совсем не то, к чему ^ Сент-Сир... – Он вдруг замолчал и покраснел, как Л будто опомнившись, что позволил себе слишком большую вольность.
Габби никогда не общалась с такими мужчинами, как Марсель. Его приветливость и хорошие манеры резко контрастировали с мрачным видом Филиппа. Габби сразу почувствовала к нему симпатию, хотя и понимала, что с ее стороны слишком смело беседовать с незнакомым мужчиной.
– Месье? – переспросила она, ожидая, что он докончит прерванную фразу. Но, так как он ничего не говорил, она спросила:
– У вас тоже были дела во Франции, месье Дюваль?
– Зовите меня Марсель, в конце концов, я ваш ближайший сосед на Мартинике. Что касается вашего вопроса, то да, я только что закончил устройство брачного договора между моей сестрой и наследником дома Боннаров. – Он сделал паузу, видимо ожидая от нее поздравлений по поводу столь удачного альянса. Но при этих словах Габби подумала о своем собственном браке, который также устроили родственники, и о том, какой страх и ненависть она испытывала к своему мужу. Ее фиалковые глаза потемнели, на лбу собрались морщинки, и она молча устремила свой взор на бесконечную ширь воды.
– Вы взволнованны, дорогая! – воскликнул Марсель, заметив ее мрачное выражение лица. – В чем дело? Я могу вам помочь? Молодая жена в свадебном путешествии должна быть настолько влюбленной, что никакие несчастья не могут ее затронуть.
– Любовь? – горько повторила Габби. – Пожалуйста, месье Дюваль, не говорите со мной о любви. Вы не понимаете.
Марсель был поражен враждебностью, которая звучала в голосе Габби. Похоже, новобрачная не в восторге от своего мужа, подумал он, и испытал злорадное удовлетворение. Он бы половину своего состояния отдал, чтобы обладать такой женщиной, как малютка Габби. Ее задумчивые, бархатные глаза могут растопить самое холодное сердце, даже такое, как у Филиппа, сказал себе Марсель, продолжая наблюдать за ней. Хотя на вид ей было лет семнадцать-восемнадцать, стройная, гибкая фигура была уже не детской, а вполне сформировавшейся. Его взгляд все время возвращался к ее полным, чувственным губам, которые, казалось, таили в себе обещание страсти, которую ему очень хотелось бы разбудить.
Все время, пока Марсель изучал Габби, она наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. То, что она разглядела, ей понравилось. Он был высокий, но не излучал такую первозданную силу, как Филип. На вид ему было лет тридцать с небольшим, но его живые, ярко-зеленые глаза делали его моложе. Небольшие усики и точеные, аристократические черты лица придавали ему изысканный вид. Вьющиеся каштановые волосы и мягкие, чувственные губы придавали ему достаточно оригинальности, чтобы не казаться чересчур слащавым.
Вдруг сообразив, что они молчат, Марсель заговорил первым.
– Мадам Сент-Сир, – сказал он серьезно, – не знаю, что вас тревожит, но я хочу быть вашим другом.
Габби собиралась поблагодарить его, но заметила мужа, направлявшегося к ним быстрыми шагами. Она испуганно отступила, увидев враждебность во взгляде Филиппа.
– В ваши привычки входят беседы с незнакомыми мужчинами, мадам? – спросил он отрывисто,
с трудом сдерживая гнев.
– Ты несправедлив, Сент-Сир, – вмешался Марсель. – Виноват только я. Я представился твоей очаровательной жене. Ты же не можешь требовать, чтобы она меня проигнорировала в такой ситуации.
– С твоей стороны это дерзость, Дюваль, учитывая, что ты знаешь, что я о тебе думаю, – резко ответил Филип. – Держись подальше от моей жены. Она молода и неопытна. Не хочу, чтобы ее компрометировали такие люди, как ты.
– Я завидую тебе, мой друг, – улыбнулся Марсель, намеренно не замечая оскорбления. – Если бы у меня была такая жена, я бы тоже ревновал. – Потом он поклонился Габби: – Мадам Сент-Сир, для меня было большим удовольствием с вами побеседовать.
Кипя от гнева, Филип наблюдал, как Марсель непринужденной походкой удалился прочь.
Прощальные слова Марселя почему-то расстроили Филиппа. Ревновать? Неужели он чувствует ревность? Не может быть! Он просто хочет защитить Габби от Марселя.
– Ну, моя дорогая... – начал он голосом, полным сарказма, затем больно схватил ее за локоть и силой повел в каюту, продолжая: – Значит, ты ничему не научилась у святых сестер? Отныне ты не должна принимать знаки внимания посторонних мужчин. Дюваль не такой человек, с которым можно шутки шутить.