— Существует столько способов… А вот чтобы сделать любовь необыкновенной, запоминающейся, надо, чтобы что-то шевельнулось здесь, — , она дотронулась рукой до лба виконта, — и здесь, — она положила ладонь на его сердце. — Давай притворимся сегодня, что мы неопытные, молодые любовники. Я буду изображать из себя девственницу, а ты будешь учить меня всему.
Сент-Обен изумленно посмотрел на девушку, но она положила теплую руку ему на щеку и тихо продолжила:
— Но отчасти это же правда — мы впервые вместе, так почему бы не позволить себе выпустить на волю нашу фантазию? Давай на час-другой представим, что в жизни все просто, что мы можем вновь постичь очарование первых объятий и просыпающейся страсти. — Диана многообещающе улыбнулась. — Лучше всего всему удивляться и даже быть немного неловкими — как это всегда бывает у новичков.
Джерваз задумался. Неплохо, конечно, продлить удовольствие, но к чему эти игры? Диана была такой соблазнительной, что ему не нужно было дополнительных стимулов к тому, чтобы увеличить желание. Но, глядя на ее лицо, полное надежды, виконт решил, что ему, собственно, не составит большого труда сыграть роль, которую она ему предложила. Женщины не такие существа, как мужчины; если женщина вобьет что-то себе в голову, то куда проще выполнить ее желание, чем пререкаться с нею. К тому же у Дианы было такое невинное, чистое лицо — такие и впрямь бывают только у девственниц, а не у искушенных в плотской любви куртизанок.
И внезапно затея притвориться неопытными новичками начала нравиться Джервазу.
— Твое желание — для меня закон, — заулыбался он. — Несмотря на то что я в жизни не занимался такими вещами. Погоди, я обдумаю, что надо делать, и мы начнем. — Взяв девушку за плечи, Брэнделин принялся нежно поглаживать их большими пальцами. — М-м-м… Итак, я бы начал с разговора, — задумчиво промолвил он. — Да, пожалуй, с разговора за бокалом доброго вина. У тебя найдется вино?
Глаза Дианы мерцали в полумраке, когда она прошептала:
— Да. Бренди подойдет, милорд?
— Вполне. — Девушка направилась к сервировочному столику, на котором стояли напитки и бокалы, а виконт добавил:
— Называй меня по имени. К чему титулы и официальные обращения, если мы находимся в столь интимной обстановке.
Диана осторожно налила бренди в бокал — на высоту трех пальцев — и взглянула на Сент-Обена:
— Хорошо… Джерваз…
Молодой человек и не представлял, что его имя столь благозвучно. Взяв графин с бренди у нее из рук, он отставил его в сторону.
— Одного бокала достаточно, — промолвил Сент-Обен. — У нас еще будет время привыкнуть друг к другу. — Сняв камзол и галстук, он аккуратно положил их на спинку стула. В одной рубашке его плечи казались еще шире и составляли удивительный контраст с узкими бедрами и тонкой талией. В расстегнутом вороте рубашки виднелись курчавые волоски.
Взяв бокал с бренди, Джерваз подвел Диану к дивану. Они сели очень близко друг к другу, но их тела не соприкасались. Виконт протянул ей бокал, и она отпила немного обжигающей жидкости, глядя на молодого человека. Затем он поднес бокал ко рту и отхлебнул из того места, откуда только что пила девушка.
— Мы не будем спешить, — прошептал он, отпив бренди и вновь протягивая ей бокал. — Тебе надо выпить ровно столько, чтобы немного расслабиться, но не потерять головы.
Джерваз заметил, как судорожно дернулось горло Дианы, когда она пила бренди, — это движение оказалось на удивление эротичным. Поднеся одной рукой бокал к собственному рту, виконт другой рукой поигрывал шелковистыми кудрями своей визави.
— А потом я скажу тебе, до чего ты прекрасна.
— И я поверю тебе? — улыбнулась Диана.
— Я буду готов поклясться хоть на десятке Библий. — Передав девушке бокал, Сент-Обен принялся описывать Диану, водя по ее лицу пальцем. — Я скажу тебе о твоих бездонных глазах, темных, как ночное небо, о твоей бархатистой коже и о рубиновых губках…
Глаза Дианы засветились весельем:
— Неужели любовники не могут придумать метафор посвежее?
— Сомневаюсь, — усмехнулся Джерваз. — В противном случае они стали бы не любовниками, а поэтами. — Отпив еще чуть-чуть, виконт подержал напиток во рту, словно для того, чтобы убедиться, что его обжигает крепость бренди, а не горящая страсть. — М-да! Раз ты молода и скромна, я уж не стану говорить о твоей груди, до которой так и хочется дотронуться губами, о тонкой талии и о манящих бедрах.
Диана зарделась, когда Сент-Обен перешел от слов к делу.
— Да, не стоит говорить об этих частях тела, а то скромница вроде меня может и застесняться.
— А потом, — продолжил виконт, — я, пожалуй, подумаю, как еще можно использовать бренди. — Он сдвинул в сторону полу ее халата, и его взору предстала прекрасная, полуобнаженная грудь Дианы. Обмокнув палец в бокал с бренди, Джерваз провел им по горлу девушки и по ложбинке между грудей. А затем, нагнувшись к ней, он поцеловал горячими и твердыми губами влажный след, оставшийся на ее коже.
Задрожав, Диана судорожно вздохнула.
— Девственница очень бы удивилась, — с трудом вымолвила девушка и поспешила добавить:
— Но ей бы это весьма понравилось.
Джерваз с улыбкой приподнял голову, его губы были всего в нескольких дюймах от ее лица.
— А потом, — тихо проговорил он своим низким голосом, — я бы ненадолго отпустил ее, чтобы она могла привыкнуть к новому для нее состоянию возбуждения. Но отпустил бы ненадолго. — С этими словами виконт припал к губам Дианы. На этот раз поцелуй не был жадным, нет, он был ленивым и неспешным. Джерваз словно пробовал ее губы на вкус.
Диана обомлела. Она стала опасаться, что никогда не сможет постичь науку поцелуя и занятий любовью. Они откинулись на спинку дивана, и девушка запустила пальцы в густые волосы Джерваза.
Когда бесконечный, сладостный поцелуй прервался, виконт с улыбкой отбросил с лица Дианы курчавую прядь длинных волос.
— Невинная девушка едва ли смогла бы так умело целоваться, — заметил он.
Итак, пока все получалось неплохо. Сент-Обен ничего не заподозрил, и хотя Диана все еще мучилась сомнениями, тело ее, похоже, знало, что делать.
— Но ведь, — рассмеялась Диана, — мы уже позволяли себе целоваться?
— М-м-м… Возможно, ты и права. Приподняв Диану, виконт стянул халат с ее плеч. Шелковая рубашка едва прикрывала ее груди, к тому же ткань была так тонка и прозрачна, что не скрывала того, что под ней находилось. Тело Дианы напряглось, где-то в глубине тихо занялся пожар, который начал быстро распространяться. Девушка застонала от наслаждения.
Поднявшись на ноги, Сент-Обен прижал к себе Диану.
— Ну вот, — шепнул он ей на ухо. — Теперь, полагаю, ты готова к следующей ступени. — Голос его сорвался.
Девушка подняла лицо к Джервазу и подставила губы для нового поцелуя. Немедленно ответив на ее немой призыв, молодой человек легко поднял Диану и, не прерывая поцелуя, понес ее в спальню.
Положив Диану на кровать, Сент-Обен принялся ласкать ее тело. Белая кожа девушки так и светилась под его загорелой рукой.
На тумбочке у кровати в подсвечнике горело пять свечей. Джерваз стал гасить их — одну за другой.
— Ну вот, — хрипло проговорил он. — Слабого света будет достаточно, чтобы ты не так стеснялась. — Задув четыре свечи, виконт остановился. — Этого довольно. Не могу же я оставить нас в полной тьме. Тогда мне не увидеть твоего прекрасного тела.
Света от одной свечи было достаточно, чтобы все разглядеть. Голубые глаза Дианы мерцали, губы слегка приоткрылись. Одну ногу девушка согнула в колене, и рубашка отбрасывала на ее бедра заманчивую тень, которую Джервазу тут же захотелось рассеять.
Вдруг Сент-Обена охватило какое-то странное чувство. Он никогда не любил. Его опыт общения с девственницей привел к настоящему несчастью, и теперь ему внезапно показалось, что Диана — именно та девушка, о которой он мечтал всю жизнь. Ее нежное, чувственное тело словно само навевало мысли о невинности, и молодой человек неожиданно для себя самого захотел, чтобы все было именно так, как они играли — чтобы Диана была непорочной и они могли бы все начать сначала.