– Уверен? – промямлила я, пялясь на стакан с водой. – А выглядишь так, будто нужна.
– Дарья! – воскликнула Мел.
Бейли повернулась в мою сторону.
Ненавижу. Ненавижу его. Ненавижу, что показываю эту сторону себя – стервозную сторону во всей красе.
Пенн сделал вид, что не слышал меня, и украл кусочек капусты с тарелки Бейли.
– Слава Марксу, – засмеялась она, – ненавижу ее. Ты знаешь, что у тебя дырочка на рубашке?
Я захотела сказать, что она там специально, это символ. Она всегда на одном месте, неважно, когда и где я его видела. Но вместо этого начала считать перчинки на куске курицы. Мы не очень близки с сестрой.
– Это целая история, – ответил он.
– Хорошая?
– У меня нет других историй.
– Пойдем, я покажу тебе твою машину, сынок, – сказал папа. Сынок.
Я закатила глаза, чтобы не расплакаться.
Маркс, это будет самый длинный чертов год в моей жизни.
Глава четвертая
Ты прекрасна, словно песня.
Уродлива, словно вопль.
Но ты глубоко потеряна
меж своих костей.
Я хочу раскопать твою душу,
вытащить все секреты
и бросить их к твоим ногам.
Затем поглотить все слова
о твоей сладкой боли.
Проснувшись утром, я обнаружила зеленое надкушенное яблоко на прикроватном столике. Оно лежало на открытом учебнике по истории, в котором желтым маркером были выделены строки:
Римляне принесли с собой яблоки, когда завоевали Британию.
Мне захотелось снести все стены и орать до тех пор, пока воздух не кончится. Однако взяла себя в руки и, пропустив завтрак, отправилась сразу в школу.
Сейчас, в кафе, я просто пытаюсь ровно дышать, чтобы выжить.
– Художники не привыкли работать в команде. Лишь настоящие одиночки могут создать что-то сами. Тебе надо быть и яйцеклеткой, и сперматозоидом, чтобы родить шедевр. – Блис стояла на лавочке и театрально толкала речь. В другом конце комнаты сидел Воун – случайный свидетель сей сцены.
– Блис, ты даже разговоры о сексе делаешь грустными, – зевнул Найт.
Воун не ел. Как обычно. Я имею в виду, очевидно, он ест – иначе он не существовал бы, – но не перед людьми. Думаю, именно это делает его легендарным в стенах школы: он никогда не заходит в туалет, не занимается физкультурой. Если встречается с девушками, то вы узнаете об этом уже после расставания, потому что какая-нибудь сумасшедшая сучка портит шкафчик, парту или особняк. Но что интересно – Воун начинает встречаться с абсолютно здравомыслящими девушками, превращая их в одержимых. Воун никогда не выбирает себе стол и тусовку. Думаю, именно это и есть его изюминка. Для него мир словно устрица, а он не любит морепродукты.
– Да что ты знаешь о художниках? – фыркнул Гас, бросая половину яйца и сэндвич с тунцом в Блис. Он сидел на столе, закинув ноги на скамью. Это грубо, но я не в настроении, чтобы спорить.
Блис поймала сэндвич и уселась с ухмылкой, открывая пластиковую упаковку.
– Знаю, что именно они могут вытворять своими руками. Тебе даже и не снилось.
Она откусила кусок и закатила глаза:
– Мммм, как вкусно.
Эсме накручивала прядь черных волос на палец и жевала жвачку.
– Не хочу показаться грубой, но все вы смертельно скучные. Коул, иди и скажи Воуну, чтобы он шел сюда.
Найт вытянул шею, делая вид, что занят поисками.
– Черт, – он похлопал по карманам куртки от Gucci, – не могу найти.
– Что ты не можешь найти? – моргнула Эсме.
– Момент, когда я начал принимать приказы от твоей жалкой задницы.
Все рассмеялись, а я даже улыбнулась.
– Успокойся, Найт, мы просто хотели послушать, как Воун провел лето в Италии. – Блис пригладила волосы и невинно захлопала ресницами. Могу поклясться, что сучка смогла бы флиртовать даже на собственных похоронах со священником.
– Да ладно. Даже если бы Майлз из шахматного клуба совершил выход в открытый космос или высадку на Солнце, ты бы не уделила ему и минуты своего времени, – засмеялась Эсме. Она в курсе, насколько сильно Ортиз обожает Воуна Спенсера, ведь они лучшие подруги.
– Эй, Дарья! – крикнул Гас, отвлекая меня от салата, который я просто ковыряла пластиковой вилкой в течение десяти минут. – Ты какая-то тихая сегодня.
И это первый и единственный раз, когда ты реально это заметил, черт подери.
– Мисс Линд достала меня, – я пожала плечами.
В принципе, это даже не ложь. Стерва ненавидит меня. Просто омерзительно сидеть у нее в классе, где родители начали спать друг с другом. Я бы просила о переходе в другое место, но тогда мне пришлось бы идти к завучу, а она уже делала намеки обо мне и директоре Причарде. Не хочу, чтобы у него были проблемы. Сейчас моя проблема номер один – Пенн, живущий со мной под одной крышей. Преполагалось, что последний год в школе будет самым отвязным, но все пошло совсем не так.