– Я согласна на тысячу долларов при условии, что это валюта Соединенных Штатов, а не Конфедерации. Нам обоим известна стоимость денег Конфедерации.
– Сейф с деньгами находится в отеле. Я могу взять их сегодня, мы поедем к моему адвокату и подпишем необходимые документы.
– Прекрасно, – Одри протянула руку. – Значит, договорились.
Альберт пожал руку Одри, но вовсе не казался счастливым, каким должен выглядеть человек, только что заключивший выгодную сделку.
– Извини меня, Одри. Ты уверена, что хочешь продать землю? У меня ощущение, словно я тебя ограбил.
– Да, я хочу продать плантации. Мне крайне важно уехать отсюда, Альберт. Не знаю, останусь ли навсегда с Тусси и остальными. Сейчас я живу одним днем. И не могу загадывать на будущее.
Альберт вздохнул, наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Я выражаю соболезнование по поводу смерти Джоя. Я даже не знал его, но по рассказам могу представить, каким он был прекрасным мальчиком.
– Спасибо, – Одри отвернулась.
– Подожди немного, я переоденусь и возьму ключи от сейфа, – он вышел и оставил Одри и Элеонор в гостиной. Элеонор подошла ближе, выражение превосходства и злорадства снова появилось на ее лице.
– Наконец-то, Сайпресс-Холлоу будет принадлежать мне, – она гордо вскинула подбородок. – Ричард был бы счастлив узнать об этом.
Одри проигнорировала ее замечание.
– Я искренне надеюсь, что Альберт сможет восстановить дом, Элеонор. Я была бы счастлива, если бы обе усадьбы были восстановлены. Больше всего на свете я бы хотела, чтобы поместья снова превратились в прекрасные плантации, стали роскошным, мирным местом, каким были когда-то. Пусть это все-таки произойдет, даже если не я, а ты будешь владеть землей, – она прикоснулась ладонью к горлу, оно по-прежнему болело, когда Одри приходилось много говорить. – Мне совершенно все равно, Элеонор. Я очень устала… просто ужасно устала. Ты можешь меня ненавидеть, чувствовать свое превосходство, все, что тебе угодно. Что касается меня, то я устала от борьбы и ненависти всякого рода. Просто хочу уехать и начать новую жизнь где-то в другом месте. Может быть, я никогда не увижу тебя снова, поэтому давай расстанемся по-дружески.
Казалось, Элеонор немного смягчилась, она вздохнула, глаза наполнились слезами.
– Я действительно любила Ричарда.
– Да, я верю тебе. А я действительно любила Ли Джеффриза.
Элеонор кивнула и вытерла слезы.
– Ты еще любишь его?
Одри покачала головой.
– Честно сказать, я уже не знаю. Наверное, я больше не увижу его, поэтому мое отношение к нему не имеет никакого значения. Я сказала ему, чтобы он не смел больше ко мне возвращаться после войны. Слишком много произошло плохого, чтобы можно было вернуть прошлое. А теперь если даже он вернется, то не найдет меня. С прошлой жизнью для меня покончено, Элеонор. Я хочу начать все заново.
Элеонор кивнула.
– Возможно, ты права, но не должна уезжать с этими чернокожими, Одри. Альберт поможет тебе, ты поедешь куда-нибудь в другое место.
– Куда еще я могу поехать? Разумеется, невозможно поехать на Север и жить среди янки. Большинство городов Юга сожжены. Сейчас здесь невозможно жить одинокой женщине. Нет работы, наверное, долго еще не будет. Я не могу одна возделывать землю, и у меня нет денег, чтобы восстановить поместье. Друзья остались только среди негров, теперь они нуждаются в моей помощи. А кроме того, мне необходимо чем-то заниматься, чтобы не оставалось свободного времени.
Альберт вошел в комнату, приблизился к Одри, взял ее под руку.
– Может быть, ты сначала отдохнешь у нас?
– Нет, со мной все в порядке.
– Ты ужасно похудела, Одри, – сказала Элеонор.
– Я не могла долго есть из-за глубокой раны. Но я уже начала поправляться. Когда пришло известие о смерти Джоя, я снова потеряла аппетит. И ем теперь только для того, чтобы не умереть.
– Со временем тебе станет легче, – заверила Элеонор. – Время лечит. – Она подошла ближе и обняла Одри, но Одри чувствовала некоторую неестественность, словно с одной стороны, кузина сочувствовала ей, любила ее, но с другой – продолжала ненавидеть.
Одри обняла ее в ответ.
– Относись хорошо к Альберту. Он добрый человек.
Элеонор отстранилась, в глазах блестели слезы.
– Да поможет тебе Бог, Одри. Ты не должна так уезжать. И вполне могла бы остаться здесь.
– Нет, – Одри покачала головой. – Я должна уехать отсюда. До свидания, Элеонор, – она взяла Альберта под руку, и они вышли из дома.
Элеонор облегченно вздохнула.
– До свидания, Одри, – легкая улыбка тронула губы, она приподняла подол юбки и весело закружилась по комнате, представляя, что танцует с Ричардом в Сайпресс-Холлоу. Теперь Сайпресс-Холлоу будет принадлежать ей! Она, Элеонор Мак Аллистер Махони, хозяйка Сайпресс-Холлоу и Бреннен-Мэнор! Наконец, у нее будет такое же положение, какое когда-то было у Одри Бреннен. Бедная Одри, такая худая, осталась без средств существования, потеряла прекрасный сильный голос. С одной стороны, она действительно немного сочувствовала кузине, а с другой стороны, не могла не радоваться своему будущему положению.
Элеонор перестала танцевать и поспешила к письменному столу за бумагой и чернилами. Надо поскорее составить список первоочередных дел, чтобы как можно скорее приступить к восстановлению дома. Особняк восстановить в первую очередь, так как она намерена жить на плантации довольно часто. Да, Альберт должен восстановить особняк. Он всегда делает то, о чем она просит.
Когда загородный дом будет отстроен, Элеонор сможет отдыхать там летом. Она будет все время напоминать Альберту, как ей нравится проводить время за городом. У нее появится возможность уезжать от мужа, и, наверное, иметь любовников. Это будет восхитительно! Жаль только, что Ричарда там больше нет. Если бы она тогда провела с ним несколько последних месяцев. Но Одри украла у нее любовника. Элеонор не может простить этого кузине.
– Поезжай в Канзас со своими ниггерами, – пробормотала она, обмакнув перо в чернильницу. – Мне жаль тебя, Одри, но ты получила то, что заслужила. Это тебе за то, что ты разлучила меня с Ричардом.
«Бальный зал», – написала она. Да, у них обязательно должен быть бальный зал. У всех приличных женщин Юга имелись в домах бальные залы, где можно устраивать грандиозные котильоны. У них снова будут балы, не так ли? Жизнь обязательно потечет по прежнему руслу, Элеонор уверена в этом.
Август, 1865 год
Беннет Джеймс поднял голову от стола и немедленно отправил из кабинета мужчин, когда увидел, кто стоит в дверях.
– Ли! – обрадованно воскликнул он, вставая из-за стола и пожимая руку молодому человеку. – О Боже, парень, я не могу поверить, что ты вернулся! Прошло целых четыре года!
Ли крепко пожал протянутую руку, мужчины обнялись.
– Как идут дела, Беннет?
– Прекрасно, просто прекрасно! О, у нас сейчас есть несколько дел, которые мы ведем. И с окончанием войны работы для нас прибавится. Проходи и садись.
Беннет отошел, чтобы налить виски, но краем глаза успел заметить, что Ли немного прихрамывает.
– Я сожалею по поводу смерти твоего отца и брата, Ли. Ты тоже был ранен, – он обернулся, вспоминая рослого и красивого молодого человека, который уехал отсюда четыре года назад, чтобы воевать за единый Союз. Он, конечно, постарел немного, теперь ему исполнилось тридцать пять. Ли немного похудел, выражение ярко-голубых глаз было таким затравленным, словно его постоянно преследовало что-то ужасное. Бену уже приходилось видеть мужчин, вернувшихся с войны. Вспоминая ужасы, о которых он только читал, можно было понять, почему война так действует на людей. Сообщалось, что кое-кто возвращался с психическими заболеваниями, становился алкоголиком, страдал от болезней, которые невозможно излечить. Страдания остаются с людьми на всю жизнь.