У переселенцев была нелегкая жизнь, но Одри чувствовала, что за последние несколько лет уз нала от негров о жизни больше, чем за всю предыдущую жизнь от родных. Одри учила негров основам грамоты, а они учили ее верить, быть сильной и мужественной, ценить человечность. Она снова научилась смеяться, понимая, что смех излечивает душевные болезни нисколько не хуже, а, возможно, лучше, чем слезы. Одри могла смеяться и смеялась, потому что нет смысла жить дальше, если горе убило надежду. Одри должна жить и смеяться, потому что Джой хотел бы видеть ее смеющейся. В каком-то смысле Джой очень походил на этих людей, он был способен радоваться красоте простых вещей… Например, красоте морских раковин.
Она снова оставила работу, осторожно потерла ладонью картофелину, понюхала ее. Простые вещи. Было время, когда Ли тоже знал, как находить радость в простых вещах. Они ездили на пикник, он учил Джоя отыскивать среди камней морские раковины. В горле снова запершило, глаза наполнились слезами при воспоминании о прекрасном прошлом. Одри поразилась неожиданной яркости воспоминаний. Как давно она не вспоминала о Ли Джеффризе. Давно ли перестала тайно надеяться, что он найдет ее? Хотя все время твердила окружающим, что ей все равно приедет он или нет.
Это было в Коннектикуте в 1859 году, не так ли?.. Лето в Коннектикуте? Семь лет назад! Она тогда могла петь, а люди сидели и слушали, искренне восхищаясь ее голосом. Одри дотронулась до шрама на шее, слезы потекли по щекам, когда она представила Ли, сидящего среди слушателей. Как он защищал ее от нападок и оскорблений Кая Джордана. Первый нежный и страстный поцелуй. Ли был единственным мужчиной, с которым она чувствовала себя настоящей женщиной. Только он знал, как возбудить в ней бесстыдную, чувственную страсть, которая теперь спит в глубине ее души. Ни один мужчина не сумеет заставить ее проснуться. Никто, кроме Ли. Потому душа Одря спит сейчас. Она не видела Ли и ничего не слышала о нем более четырех лет.
Должна ли она вообще думать о любви к Ли Джеффризу? Разве не такие люди, как он, в ответе за то, что сейчас ей приходится работать на картофельном поле, что кожа потемнела от солнца, а руки такие заветренные и грязные, их почти невозможно отмыть? Развод не такие люди, как Ли, виноваты в том, что случилось с Бреннен-Мэнор, что случилось с ней… разве не они убили Джоя?
«Виноваты все, – убеждал ее Элиа, – как северяне, так и южане. Каждый, кто считает, что должен с оружием в руках отстаивать свои убеждения. Мы все виноваты. Юг виноват в том, что отказался отменить рабство или хотя бы начать работу над новыми законами. Север виноват в том, что решил проучить южан и даже негров за то, что мы позволяли рабству существовать столько лет. Но мы были неграмотными, боялись всего. Даже свободной жизни. Сейчас чем больше мы узнаем, чем больше работаем сами на себя, тем становимся более уверенными, что все будет хорошо, а для наших детей таких, как маленький Джой, жизнь будет другой, гораздо лучше».
Одри снова остановилась, когда мимо картофельного поля прокатились несколько повозок, в которых сидели негры. Повозки въехали в их небольшую деревню, миновали деревянный столб с указателем: «Бреннен, Канзас, население семьдесят два человека». Одри наблюдала, как Вилена и Джозеф подошли к приехавшим, стали беседовать с людьми, остановившимися неподалеку от картофельного поля. Джозеф повернулся и подал ей знак подойти ближе. Одри оставила вилы и мешки с картофелем, который насобирала, и заспешила к прибывшим, перешагивая через картофельные борозды. Когда она подошла к повозкам, то заметила, что многие женщины горько плачут. Приезжие негры удивленно уставились на нее – белую женщину с ярко-рыжими волосами.
– Случилась беда, – сообщил Джозеф. – Эти люди поселились восточнее нас. Они собрали все имущество и бежали от банды белых подонков, которые совершают налеты на негритянские поселения, убивают и насилуют людей, вытаптывают посевы, уничтожают припасы. Обычно, они нападают по ночам, приезжают с факелами, сжигают все, что можно сжечь.
Одри почувствовала, как внутри у нее все сжалось от тревожного предчувствия.
– Негры считают, что бандиты могут приехать сюда?
– Да, белые люди с Юга собираются отыскать все негритянские поселения. Вот этот человек говорит, что они действительно прибыли с Юга, Очень обозлены из-за того, что негры смогли приехать сюда и обосноваться. Они стараются как можно больше навредить неграм, которые поселились здесь. Думается, они очень скоро доберутся и до нас.
– Но… мы можем защищаться, если будем держаться вместе, – предложила Вилена. – Приехавших четыре десятка. Если они захотят остаться в Бреннене, нас будет больше ста человек.
– Это если считать детей, – напомнил Джозеф, – взрослых будет примерно семьдесят человек, большинство женщин. А кроме того, чтобы отбиться, нужно оружие, а у нас его, к великому сожалению, нет.
«Южане», – подумала Одри. Теперь, когда янки можно не опасаться, южане угрожают лишить их относительно спокойной и обеспеченной жизни и могут разрушить надежды на будущее. Элиа прав. Все виноваты в этой войне, и кое-кто считает войну неоконченной.
– У нас есть несколько ружей, – заговорила она.
– Да, но большинство из мужчин не знают, как правильно им пользоваться. Одно дело стрелять в зайца или оленя, которые стоят в лесу неподвижно, а другое дело, стрелять в человека, нападающего на тебя и скачущего на лошади. Особенно, если учесть, что он тоже стреляет в тебя.
Одри посмотрела на линию горизонта, которая в Канзасе кажется недосягаемо далекой.
– Они не смогут вынудить нас уйти отсюда, Джозеф. Мы не позволим. Будем молиться и сражаться. Бог помогал нам до сих пор, он не оставит нас и теперь, – она решительно взглянула на мужчину. – Пусть людям помогут устроиться. Необходимо выкопать весь картофель, иначе нечего будет продавать переселенцам. Нам нужно еще убрать кукурузу, ты же знаешь. Сейчас это самое главное. Мы должны успеть собрать урожай, если хотим пережить зиму и не умереть от голода.
Джозеф кивнул.
– Да, мэм.
– Сегодня вечером соберемся все вместе и решим, как лучше защитить себя, если бандиты явятся в Бреннен. – Одри резко повернулась и пошла назад к борозде, на которой оставила вилы и мешок. Джозеф какое-то время удивленно смотрел ей вслед, затем довольно усмехнулся и покосился на Вилену.
– Она все еще командует нами, не так ли? Вилена только рассмеялась.
– Такая привычка у нее в крови, Джозеф, но это просто замечательно. Она нам очень помогает, взваливая ответственность на свои плечи.
– Кто эта женщина? – поинтересовался один из беженцев.
– Ее зовут Одри Бреннен, – гордо сообщила Вилена, – в прежние времена она была одной из самых богатых женщин Луизианы. Очень гордая и властная маленькая хозяйка, – женщина взглянула на негра, который привез известие о бандитах и пригласила: – Добро пожаловать в Бреннен. Мы разместим всех, кто хочет остаться в нашем городке. Вам помогут устроиться. Бог на нашей стороне, мистер. Он поможет нам пережить и это.
Мужчина надел шляпу и отошел посмотреть на быков, которые тащили его повозку. Вилена взглянула на мужа и предложила:
– Нам лучше вернуться и тоже заняться уборкой картофеля, как говорит мисс Одри. Вечером соберемся и вместе решим, как защищаться от преступников. Кажется, война еще не закончилась, верно? Кое-кому хочется, чтобы она продолжалась так или иначе.
– Кажется, да, – Джозеф снова посмотрел в сторону Одри, – Но одно я знаю точно: если они придут сюда, ее нужно спрятать. Если они увидят среди нас мисс Одри, белую женщину, для нее их появление может обойтись гораздо дороже, чем для нас.
– Согласна. Почему они не оставляют нас в покое и не дают нам жить так, как мы хотим? Мы никому не вредим и не мешаем.
– Мы – свободные негры и живем совершенно независимо. Это им не слишком нравится.