Когда она оказывалась рядом, он невольно заглядывался на ее блестящие золотистые волосы и глаза, голубые, как небо Монтаны. При виде соблазнительных округлостей, изгибов талии и бедер у него начинали чесаться ладони. А еще он испытывал опасный позыв защищать ее от безумных изобретателей, назойливых поклонников и даже от местных сплетен.
Со всеми этими проявлениями личной симпатии он намеревался жестоко бороться. Пусть за ней охотятся мужчины, жадные до денег. Ему-то какое до этого дело, черт возьми? Она всего лишь инвестор, и ничего больше. Закорючка подписи на бумажном листе. Живой кредитный документ. Банковский счет в юбке.
Вскочив с кресла, Беар принялся расхаживать взад-вперед по библиотеке, потом полез в ближайший буфетный столик за шикарной сигарой Вассара.
Уже закуривая, он помедлил и удивленно уставился на свернутый табак.
Он же терпеть не может сигары.
Да что с ним такое творится, черт побери?
В портовой таверне было шумно. Беар поднялся по хлипкой черной лестнице, ведущей в комнату, которую они снимали. Обычно он рассчитывал на храп соседей и «ночную музыку» самого Холта — они заглушали голоса снизу. Но сегодня ночью, остановившись, чтобы глаза привыкли к лунному свету, лившемуся в грязное окно, он понял, что храп и гул таверны лишь усиливают друг друга. Решив не быть одиноким в своей бессоннице, он встряхнул Холта, который мгновенно сел на постели и прижал револьвер к его ребрам.
Беар замер на месте.
— Это я! — Ирландец поморгал, сосредоточил взгляд и наконец убрал оружие. Беара захлестнуло жаркой волной. — Что с тобой, черт возьми? — резко спросил он.
Холт нехотя сбросил ноги с края койки.
— Зачем ты нацелил на меня пушку?
Тут в тусклом свете он разглядел лицо Холта и шумно втянул ртом воздух. У его приятеля был такой вид, будто кто-то сломал доску об его голову. Один глаз распух и почти не открывался, а челюсть и губы вздулись и посинели.
— Что случилось? — Беар бросился на колено перед другом.
— Я возвращался после небольшого ужина… знаешь заведение на Элхаус-стрит? — Холт говорил хриплым, срывающимся голосом. — Я слышал, как кто-то подошел ко мне сзади, но не придал этому значения. Наверное, жизнь в большом городе сделала меня беспечным. Они огрели меня по голове, протащили по переулку и стали мутузить, будто хотели сделать из меня отбивную котлету.
— Они? — Беар зажег сальную лампу и поднял ее, что бы осмотреть Холта.
— Чтобы так отделать твердоголового ирландца, нужна не одна пара кулаков. — Холт усмехнулся и скривился от боли. — Не могу сказать, сколько их было — двое или, может, больше. Мне было некогда считать.
— Проклятие! — Беар стал щупать ребра Холта.
— Нет, ничего не сломано, — заявил неунывающий ирландец. — Я быстро оклемаюсь. Беда в том, — он понизил голос до мучительного шепота, — что они забрали наши деньги, парень. Все до последнего цента.
— До последнего цента? — Эта новость была для Беара ударом под дых. — Ты их хоть разглядел? Имеешь представление о том, кто они такие?
— Скорее всего уличная шпана. Я их никогда раньше не видел.
Беар вытянул из кармана бутылку коньяка и сунул ее в руку Холту.
— Вот, выпей, чтобы снять боль. Скажи спасибо нашему любимому банкиру.
Холт откупорил бутылку, поднес ее к носу и глубоко вдохнул ароматные коньячные пары.
— Ты хороший человек, Беар Макквайд, — сказал он, сверкнув на друга подбитым глазом. Когда же Беар извлек из другого кармана горсть шикарных кубинских сигар, Холт совсем развеселился. Он провел одной сигарой у себя под носом, смакуя запах крепкого табака, потом хлебнул коньяк. — Ну, как прошел вечер? Как там наша старушка мисс Вингейт? — Холт подвинулся в сторону, освобождая для Беара место на койке рядом с собой. — Что она сказала? Ты уговорил ее? Она согласна дать нам ссуду?
— Я… не смог застать ее наедине, чтобы спросить об этом. Но мне удалось с ней познакомиться. Говорят, она вкладывает много денег в новые деловые проекты… гораздо менее перспективные, чем «Монтана сентрал энд маунтин».
Холт шумно вздохнул.
— Так ты даже не спрашивал ее?
— Вокруг нее все время увивались люди. И она оказалась не совсем такой, как мы ее себе представляли, — сказал Беар, хлебнув из протянутой Холтом бутылки.
— Что значит «не такой, как мы себе представляли»?
— Она добрая. Как твоя старая бабушка. Просто добрая душа.
Холт забрал бутылку и сделал большой глоток.
— А еще какая?
— Моложе, чем мы думали. — Беар внутренне съежился, решая, стоит ли открывать всю правду другу. — Чертовски крепкий орешек. Знает железные дороги вдоль и поперек. Ее не одурачишь светскими манерами или глупостью, припрятанной за смазливым личиком.
— Это хорошо. — Холт приглушенно хмыкнул и сделал еще глоток. — Потому что в данный момент, если взять нас обоих, получится совсем немного светскости и смазливости.
Беар нахмурился, но тут увидел, как сверкнули зубы на разбитой физиономии ирландца, и облегченно ухмыльнулся: к Холту вернулся его юмор.
— Ты прав.
После того как бутылка прошлась туда-сюда еще несколько раз, опять всплыли проблемы инвестиций.
— Ни ссуды, ни возможности осуществить права на земельные опционы. Полное отсутствие денег и горящие сроки, — задумчиво проговорил Холт. — Похоже, дела наши хуже некуда.
— Плохи, но не безнадежны, — возразил Беар, подняв голову кверху и оглядывая их убогую комнатушку. — По крайней мере у нас есть крыша над головой.
— Это верно. За комнату уплачено на три дня вперед.
— У нас с тобой сильные руки, которые не боятся тяжелого труда. — Беар устроился поудобнее.