Следующим вечером Лайм стоял перед главным офисом «Дольче», глядя на внушительный фасад с зеркальными окнами. Он помнил, как однажды отец привел его сюда, и несколько секунд двенадцатилетний Лайм почти не сомневался, что Терри Рурк ворвется в здание и учинит погром. Воспоминание было не из приятных.
Девятнадцать лет спустя, когда Терри уже ушел из жизни, его сын готов вступить в фиктивные отношения с Эйвой Кассевети. Одобрил бы отец такой шаг? Конечно да. Ведь это означает принуждение Кассевети к сотрудничеству. А как на это посмотрит его мать? На этот вопрос он не знал ответа. Отношения с матерью были сложными. Лайм любил ее, но не мог простить себе детского эгоизма, причинившего ей страдания.
В детстве отец был его кумиром, и он винил мать в крушении семейной жизни. Лайм не понимал, как тяжело ей переносить медленное погружение мужа в алкогольное помрачение, когда он терял работу, достоинство, здоровье и рассудок. Она боролась из последних сил, чтобы сохранить для семьи крышу над головой и иметь пропитание, но Лайм не замечал этого и ждал, что отец поправится и в дом вернется семейное счастье.
Когда Лайму исполнилось двенадцать, мать встретила хорошего человека – Джона Мейлона, водопроводчика из больницы, где она работала медсестрой. Они полюбили друг друга. Беа обрела счастье, собиралась оставить Терри и забрать сына с собой. Лайм все цеплялся за иллюзорную мечту. Он наотрез отказался уйти от отца, и Беа осталась ради него. Вина до сих пор терзала Лайма.
Появление Эйвы прервало его воспоминания. На секунду он замер в восхищении перед стройной, элегантной красавицей в сером брючном костюме от‑кутюр, вышедшей ему навстречу. Оба замерли, молча глядя друг на друга. Первой спохватилась Эйва:
– Привет, давай пройдем наверх.
Они прошли через мраморный холл с фотографиями Джеймса Кассевети, дипломами и рекламными плакатами к лифту и поднялись в просторный конференц‑зал с овальным столом, где на подносе были приготовлены чайные чашки и бисквиты. В центре зала стоял экран для презентаций, готовый для мозгового штурма.
– Думаю, нам надо сесть и для начала обменяться общей информацией, которую мы должны знать друг о друге, – положив портфель на стол, предложил Лайм.
– Я приготовила свое резюме, но с дополнительными фактами. Например, какой чай я предпочитаю. – Эйва раскрыла папку в кожаном переплете.
– Вот мой список основных фактов биографии. Признаюсь, не включил в него преференции по чаю. Важная деталь. Я люблю крепкий с небольшим количеством молока.
Эйва уже делала пометки в блокноте. Лайм с сожалением отвел взгляд от склоненной шеи.
– Давай прочтем бумаги и постараемся запомнить детали. Потом проверим друг друга.
Кивнув в знак согласия, Эйва протянула ему папку. Лайм наблюдал, как она свела брови, сосредоточившись на тексте, плотнее сжала губы… Он заметил, что лак на ногтях был иного цвета, чем вчера: вероятно, она подбирала его в тон одежде. Лайм поспешил одернуть себя и углубился в чтение, стараясь запомнить дату рождения, названия частных школ, высокие оценки, награды за успехи в танцах, университетский диплом с отличием и детали ее двухлетней модельной карьеры. Затем она ушла из модельного в семейный бизнес, работала в разных подразделениях до самой смерти отца шесть месяцев назад. У нее никогда не было домашних животных, она любит танцы и красивую обувь. Прочитав резюме, Лайм поднял голову и встретил внимательный взгляд Эйвы.
– Отлично. Думаю, запомнила главное: дату рождения, где родился и немного о семье. Твою маму зовут Беа, отчима – Джон, его сын – Макс, и ему четырнадцать. – Она остановилась, а Лайм нахмурился, вспоминая прошлое.
Спустя два года после того, как Беа осталась с мужем, Джон женился на другой. Лайм помнил страдания матери, когда она узнала об этом. Слушая ее сдержанные рыдания по ночам, он начал понимать, какую жертву она принесла ради него, но не знал, как все исправить. Лайм удвоил усилия, стараясь изменить отца, но понял, что это безнадежно. Ему исполнилось восемнадцать, и он принял решение пойти в армию, справедливо рассудив, что это освободит мать от обязательств по отношению к нему.
Беа снова начала встречаться с Джоном, который к тому времени развелся, у него подрастал трехлетний сын Макс. Беа и Джон поженились. Лайм был рад за них, но очень переживал, что лишил их возможности обзавестись собственными детьми. Чувство вины не давало покоя, и он избегал встреч с ними. Мать заслужила второй шанс обрести счастье. Конечно, ничего этого он не счел нужным сообщить Эйве. Ее интересовали только факты.