Яр откинулся на спинку кресла. Образ Марго сразу же возник перед его взором. Он поедет.
Как глупо бы это ни звучало, но Яру хотелось показать ей, что она неправа, он умеет проводить время с сыном, он способен его воспитывать.
Яр усмехнулся, да что там она, он себе хотел бы это доказать. Значит, надо с чего-то начать, и начнёт он с этой поездки.
Тем более няня уволилась так вовремя, прямо перед его бизнес-круизом по Волге, прямо в день экскурсии творческой группы. Жалкие людишки, что с них взять.
На скулах Яра играли желваки. Он вызвал к себе начальника охраны и попросил предоставить полное досье на Маргариту Луговую.
Пока ждал начальника охраны, думал о Марго, мысленно раздевал её беленькое хрупкое тело. Она разбудила в нем запретные желания. И он не мог понять, в чем тут дело.
Она была не в его вкусе: слишком наивная, открытая, слишком нежная.
В его вкусе была Полина, жгучая язвительная брюнетка. Полина появилась в его жизни, когда он только выбился в люди, когда о нём впервые заговорили — с уважением, с интересом, с опаской.
Она стала для Яра вызовом — роскошная стерва.
Ведь его будущее тогда ещё только забрезжило впереди, ещё не было ясно удержит ли он завоёванные позиции в мире бизнеса.
А он уже хотел женщину, подходящую по статусу, ту, с которой он взойдёт на вершину.
Полина смотрела на него с прищуром подведённых глаз, чуть насмешливо, типа «одолеешь ли», чуть презрительно, но все же взгляда оторвать не могла.
Он её добивался, словно это было ещё одно дело в его бизнесе. Он продумывал стратегии, он дарил подарки, он покорял все новые вершины.
Полина сдалась. И жизнь его стала похожа на хаос. Всё дикое, необузданное, что в нём таилось, она провоцировала, вызывала наружу.
С ней он стал неуправляемым, с ней его жизнь была качелями над пропастью. Он не различал, любит он её или ненавидит.
Марго же он хотел схватить в объятия и унести прочь от столицы, от шумных улиц, от надменных взглядов, чтобы в её волосах сверкало солнце, путались луговые ромашки.
Он хотел держать её на руках, раздевать, одевать, кормить, смотреть, чтобы не болела, чтобы не споткнулась.
И одновременно с этим желанием защитить, он неистово желал её. Он хотел руководить и контролировать её желание, её наслаждение.
Своей наивностью она дурманила его разум, он хотел открыть ей запретное, жаркое, неизведанное удовольствие.
Он хотел, чтобы в её глазах застыло удивление, когда он войдёт в неё и сделает так, чтобы улетела в космос. Он хотел разбудить её инстинкты, дремлющие под этой маской наивности.
Он хотел, хотел, хотел… Это она его разбудила, потому что он давно ничего и никого не хотел. Но что ж, ладно.
Он трахнет её, дело-то нехитрое, и выкинет из головы. Потому что в нём есть место только для Полины.
Яр одного не мог понять — почему он вообще так её захотел. Ни одна женщина кроме Полины не была способна разбудить в нём такое желание.
Да ещё и ничего для этого не сделав. Один раз грохнулась на капот, один раз упала прямо в руки. И всё.
Яр уже только о том и думает, как бы её уложить в постель.
Краешком сознания Яр понимал, что это своего рода защитная реакция.
Даже не понимал, а как бы чувствовал интуитивно, что желание переспать с Марго — это на самом деле попытка вытеснить из сознания тот её образ, который вызывал совсем другое желание.
Этому желанию Яр не моги ни дать названия, ни разобраться в его природе.
Его размышления прервал начальник охраны. Он принёс досье, сухо кивнул и вышел.
Яр задумчиво пролистнул папку. Досье было тонюсенькое, и страниц-то не успела нажить.
Приехала из посёлка за Уралом, училась хорошо, поступила на бюджет в педагогический. Что за выбор профессии? — удивился Яр. — никаких амбиций, что ли?
Провинциальные девушки стремятся в столицу за модными профессиями, предполагающими в будущем высокие заработки, путешествия, брендовые тряпки, соответствующих мужчин.
Те, которые посмелее, мечтают открыть свой бизнес, желательно за счёт инвестиций от богатого мужчины.
Амбициозные, напористые, самоуверенные или самоуверенность изображающие девки.
А Марго, значит, не такая? Марго загадывала загадки. Яр невольно продолжил своё исследование, хотя и не собирался погружаться в личность этого полевого цветочка.
Соцсети Марго были полны чего угодно, но не самой Марго. Уж с её-то внешностью, казалось, вся лента должна пестрить селфи и фото с фотосессий.
Но нет, это были фото каких-то уютных моментов. Корешок старой книги с засушенной веточкой, пар из кружки с чаем, веточка, покрытая льдом, снова книга, только теперь на мягком пледе.
Книг вообще было много. А в постах были мысли Марго о прочитанном, цитаты — неизбитые, порой длинные, порой, казалось бы, бессмысленные, так — описания, но описания красивые.
Яр не заметил, как прошёл час.
Он позвал Марата.
— Сын, мы едем вместе на экскурсию с твоей творческой группой. Что скажешь?
— А там будет Марго? — вот и всё, что спросил его сын. «Такой же вопрос и у меня», — думал Яр, и Яра он волновал всё сильнее.
Ему это не нравилось. Никто не может занять место его Полины, его умершей жены, в его сознании, в его сердце.
Он виноват, но он живёт дальше, а его Полина, красивая, бешеная, неугомонная Полина мертва.
— Папа, мы едем? — Яр очнулся, сын, его уменьшенная копия, стоял перед ним и наблюдал за чувствами, что мелькали на лице отца.
— Одевайся, я тоже сейчас соберусь.
Марат убежал в свою комнату. А Яр как был в костюме, в рубашке, так и остался.
Он хотел видеть Марго, он говорил себе, что это потому, что она зацепила его упрёком, вполне справедливым упрёком, но зацепила.
Он говорил себе: я просто заполучу её в постель, посмотрю, как она изгибается под моими руками, и забуду.
Глава 12. Небезопасная поездка
Я уставилась в окно. Мимо проплывал город. Вскоре он сменился пригородом. Замелькали лесопосадки. Затем начались поля.
Небо было таким высоким и неохватным, что я не могла отвести глаз.
Вдалеке висела одинокая серая тучка. Из неё до самой земли тянулась туманная пелена дождя. Можно было разглядеть границы этого дождя.
Удивительно, в городе такое рассмотреть невозможно.
Я обернулась на звук позади себя и наткнулась на пристальный взгляд Яра. Пока я смотрела в окно, он смотрел на меня. Я смутилась и отвернулась.
Эти дни меня словно разобрали на части. Я больше себя не узнавала. До предательства Игоря я знала кто я, представляла свою будущую жизнь.
А после — после я вдруг оказалась стервозной, злой, ещё жалкой, неженственной, такой, о которую топчут ноги — незначимой, а ещё во мне проснулись желания, которым я не могла дать названия.
Я вообще не представляла себе, что во мне — милой, провинциальной девочке вдруг проснётся тёмное, жаркое, ненасытное нечто.
Это из-за него, я ещё раз оглянулась, снова встретилась с ним взглядом, да, из-за него, из-за зверюги Яра.
Я слышала его запах, я помнила его голос, меня манил его взгляд. И он пугал меня. По-животному, инстинктивно.
Это было ненормально. У меня не было этому объяснения.
Мне хотелось сбросить наваждение, контролировать ситуацию и взять себя, наконец, в руки. Но это ненормальная внутри меня, кажется, вообще согласна даже на то, что зверюга её растерзает.
Я закрыла глаза, чуть было не представив, как именно растерзает. Но тут же открыла. «Да, что с тобой происходит?! Да кому ты нужна?», — рявкнула я мысленно на саму себя.
Что-то бахнуло! Автобус повело в сторону. Водитель выкрутил рулевое колесо. Автобус сбросил скорость, выровнялся и плавно остановился на обочине.
— Колесо пробили! Выходим, нужно запаску поставить, — объявил водитель.
Я вышла из автобуса. Следом родители и дети.