— Слушай, твой бывший в дверь тарабанил. Угрожал. Я его послала, но он все равно продолжал что-то вопить. Я бы на твоем месте его поостереглась. Кажется, ты его сильно задела.
— Поорет и успокоится, — устало махнула я.
Я набрала полную ванную, зажгла свечи, капнула несколько капель масла пачули — его густой запах напоминал мне лес, наши брожения с мамой по лугам, мама учила меня собирать травы и засушивать в книгах.
Потом из засушенных травинок и цветов мы с мамой вечерами составляли и клеили картины, а папа ворчал и шел делать в сарае очередную рамку.
Мама любит, чтобы на кухне у неё висели рамочки с сухими цветами. Она учила меня подбирать оттенки друг к другу, сочетать цветы разных форм и размеров.
Пачули напоминал мне о тех уютных вечерах.
Наверное, такое воспитание сделало меня «улетевшей», по выражению Игоря. Вместо тусовок и зависаний с подругами я клеила травинки, читала книги, гуляла по лесу.
Кому я такая лесная тут в Москве буду нужна? Яру? Не его поля ягода, подумала я о себе с усмешкой. Он и сам это понимает, поэтому и ведет себя так.
И все же я была ему благодарна. За то, что думаю о нем, за то, что спас от боли предательства, и от той возможной физической боли, которую мог причинить мне Игорь, когда набросился на меня.
Яр, словно отец, защищающий от грубости деревенских пацанов.
Да, отца боялись, он был суров, и пацаны обходили меня за километр.
Меня обидело предложение Яра, то — о сексе, и это — о деньгах, и он был холоден, словно манекен, словно все человеческое в нем замерло. Но еще были проблески жизни: горячей, обжигающей, плавящей мое тело, мою душу.
И столько тоски во взгляде, а в прикосновениях — жадность. Будто я ему очень нужна. Он ведь проговорился: «Ты нужна мне».
Мысли мои приняли неправильный оборот. Я свалилась с обрыва в бушующие воды чувств. В теле ожили его прикосновения. Я закусила губы, чтобы не застонать вслух.
Как он целовал мою шею!
Я ударила по воде кулаком. «Да как мне успокоиться, я не нужна ему, я не нужна ему, повторяй это чаще, Марго-дурочка-Луговая».
Чтобы не думать о Яре, о его глазах, руках, предложениях, о безумии Игоря, которого я теперь боюсь, я принялась за любимые процедуры.
Волосы вымыла. В чашечке смешала филлер для волос с водой, нанесла на всю длину волос, замотала полотенцем и откинулась на спинку ванны. Теперь можно почитать.
Я читала полчаса, слова расплывались, превращались в картины-кляксы сегодняшнего дня, но я усилием воли заставляла себя читать, пока не поняла, что не выйдет ни расслабиться, ни выкинуть произошедшее из головы.
Вздохнув, вымыла волосы, немного подумав, нанесла ароматическое масло на кончики, ещё немного постояла над раковиной, почистила зубы и подумала, что сейчас усну прямо тут, на коврике, если срочно не уйду в комнату.
Наши с Любой комнаты были смежными, маленькими, обе выходили в одну общую гостиную. Мне показалось, я слышу за стеной, как она с кем-то разговаривает по телефону. Я забралась под одеяло и спустя минуту выключилась.
Мне снилось, будто Люба говорит:
— Я его заберу, куда такой простушке тягаться со мной. Ему нужна женщина с лоском.
И от этих слов мне становилось больно. Точно так как после Игоревых кукол в браузере. Все были лучше меня. А я неподходящей. Ни Игорю, ни Яру.
Я скрючивалась под одеялом и прижимала к груди подушку, чтобы заткнуть дыру в груди. А ещё поняла, зачем ей были нужные алые с кружевом шорты. Что забрать моего Яра.
Я подскочила на кровати. Подушка и правда зажата у груди, за стеной все ещё звучит Любин голос. Я прислушалась.
— Я боюсь, он разобьет ей сердце. Может, мне отправиться к нему, у меня вот на руках документы, дата и время отправления, ага, он ей договор дал. Пусть знает, с кем связывается, а то ишь.
Я сползла с кровати, кинулась искать синюю папку с предложением Яра, её не было в моей комнате, её не было в гостиной, и в коридоре.
В коридоре я умудрилась запнуться за угол и свалиться на пол. Все как я люблю.
Там, на полу, я несколько успокоилась — если как следует долбануться чем-то обо что-то, это вообще здорово отрезвляет — так вот я подумала, а чего я суечусь?
Я даже думать над его предложением не собиралась.
А Люба? Ну что Люба, я ей в подруги не навязывалась, она мне тоже. Мы всего лишь соседки по комнате. Пусть делает, что хочет.
Я встала и потащилась в комнату. На этот раз спать. Вытащила из комода беруши, натянула на глаза маску и провалилась в сон без сновидений.
Чтобы узнать, что завтрашний день может быть хуже, чем сегодняшний.
Утром меня разбудил настойчивый, если не сказать больше, стук в дверь. Долбились так, словно хотели напугать. Дверь открыла Люба. Спросонья я услышала из прихожей низкие голоса:
— Маргарита Луговая здесь проживает?
— А вы кто? — Люба.
— Мы кто надо, вы её родственник?
— Подруга, — ответила Люба не задумываясь.
Ага, подруга, подумала я и вскочила с кровати. Быстро напялила спортивные штаны и вышла в прихожую.
Люба стояла в прихожей в своем алом кружевном костюмчике, а перед ней два широкоплечих бугая, которые потеснили Любу и уже вошли в квартиру.
Они не особо обращали на Любу внимания и рыскали глазами по квартире за ее спиной, пока не заметили меня.
— Луговая? — спросил один из бугаев с бычьей шеей так, словно я перед ним в чем-то виновата.
Если честно, я перепугалась настолько, что руки пошли мелкой дрожью. Что за жизнь пошла, то одно, то другое, то бугаи.
Когда все так посыпалось разом? Но надо ведь как-то решать, мне не от кого ждать помощи. Родителей ни за что не побеспокою. Я вздохнула поглубже и взяла себя в руки.
— Да, я Луговая. А в чем дело? Вы кто вообще? — спросила я с вызовом. — И вернитесь за порог квартиры, в подъезд, либо предъявите удостоверения сотрудников полиции и постановление суда, которое разрешает вам заходить в квартиру, — выпалила я и сама не поняла откуда у меня в голове такие конструкции.
Бугаи немного сбавили пыл и, действительно, вышли из квартиры. Но один из них поставил ногу так, чтобы дверь нельзя было закрыть.
— Ознакомьтесь, — один из них протянул мне стопку бумаг.
В стопке было десять листов и на каждом значилось — микрофинансовая организация такая-то. Десять разных названий.
Я непонимающе посмотрела на бугаев.
— И что это значит? — спросила я, искренне недоумевая.
Люба взяла листы из моих рук и стала изучать.
— Это значит, что деньги нужно возвращать, — услышала я.
— Какие деньги, я ничего не брала!
— По бумагам выходит, что брала, Марго, — сказал Люба. — Это коллекторы.
В голове замелькали Игоревы покупки, на которые у него не было денег, какие-то подписи, какие-то бумажки. Он не просто меня предал. Он меня подставил и делал это сознательно, будучи со мной. Как говорил вчера Яр?
Что я цветок, меня под солнце, а то в городе затопчут, меня оберегать надо. Ведь Игорь не мог не понимать, что я вот такой вот дурацкий наивный цветочек, неужели он, понимая это, намеренно меня использовал?
Как это возможно, я совсем растерялась. Мы же…
— Значит так, — один из коллекторов перешел в наступление. Они видели, что я дрогнула, и сразу изменили тон. — Когда деньги вернешь, Луговая, срок называй.
— Послушайте, я, и правда, не брала никаких кредитов и ничего не подписывала!
— Не кредиты, а микрозаймы, — поправили они меня. — Не нужно отпираться, нужно деньги вернуть. И желательно прямо сейчас.
— Но у меня нету, — голос у меня дрожал, ноги стали ватными, кажется, что я сейчас сползу по стеночке. Люба внезапно обняла меня и рявкнула на коллекторов:
— Вы тон сменили бы. Прекрасно видите, что ее подставили, так говорите хотя бы по-человечески.
Подействовало. Тот, что напирал на меня, ухмыльнулся и отошел в сторону
— Когда будут? — спросил тот, что покрупнее, но не такой жесткий как его коллега.