Никто не смел прикасаться к Яру. Они только окружили его, пытаясь успокоить. Яр ждал, когда поверженный противник придет в себя.
Если честно, я испугалась. Он словно перестал быть человеком. Он был стихия. Ярость. Он был зверь. Неконтролируемый, безумный. Я в ужасе смотрела на него человека-хищника. Не знаю, как в этот момент изменилось мое отношение к нему, быть может, я бы хотела никогда его не знать. Не соприкасаться с настолько страшным мужчиной. А ведь я инстинктивно чувствовала в нем эту силу, это напряжение. Меня поразило, что не умом, а чем-то глубинным в себе я знала, что он таков.
— Что случилось, Яр? — спрашивали зверюгу.
И они боялись. Их было столько, что можно было накинуться на него разом и скрутить, но все они боялись. Будто знали, не умом, инстинктом, что будут повержены и уничтожены.
Яр молчал, и это молчание было страшнее всего. Савельев зашевелился и попытался подняться на ноги со словами:
— Я тебе это с рук не спущу, Волков, ты сядешь.
Следующий удар снова пригвоздил несчастного к полу. Кажется, я слышала, как что-то хрустнуло. Ведь это я была причиной. Я сказала ему те слова, кинула в лицо обвинение, будто Савельев и он одно и то же.
И теперь кровь, хруст, унижение, и может только для того, чтобы я это увидела. Я разозлила Яра.
Теперь уже все встали перед Яром стеной, стараясь не подпустить зверюгу к его добыче. Но он молча смотрел на них, не видя. Он словно ждал, когда они все струхнут и разойдутся.
Кто бы знал, сколько мощи кроется в одном человеке! А они перед ним словно таяли, стараясь не смотреть ему в лицо, отводили глаза. А потом он просто сделал шаг вперед. И они тут же расступились. Немного, но проход дали.
— Помогай, его ничто не остановит! — сказала мне Кристина и повисла у Яра на руках. — Яр, хватит. Тебе нельзя драться, ты же знаешь! Ты убьешь его!
Я сообразила, что по-прежнему стою и ничего не предпринимаю. А Яр, кажется, совсем не слышал Кристину. Мне было страшно. Но еще я остро, будто все происходящее обострило каждую деталь, каждую мелочь снаружи и внутри меня, чувствовала — он пропадет.
Если его не остановить — наступит конец. И я вдруг так же инстинктом поняла, почему он отстранялся от меня. Чтобы я никогда не увидела и не столкнулась с ним таким. Потому что он себя знал. Он был зверем. А я…
Он сделал еще шаг, Савельев корчился на полу, из сломанного носа хлестала кровь, все защитники посторонились со словами: «Лучше не надо, Яр».
Яр взял Савельева за шиворот, брезгливо поднял, словно паршивого котенка, и поставил на ноги. Тот шатался, ноги подгибались.
Было ясно — Савельев следующего удара не переживет. Яр убьет в нем себя! «Яр, пожалуйста», — кажется, я это лишь прошептала, слабо, никто не слышал, даже я сама себя не слышала.
Во всей этой сцене меня поражало то, насколько спокойно и хладнокровно действовал Яр. Ни одного лишнего движения, ни одного слова. Так нападают на свою жертву волки, которые в отличии от собак не шумят и не лают.
И эта его хладнокровность пугала больше всего. У него словно отключилось сознание и сейчас он действовал исключительно на инстинктах. В желании он был таким же необузданным. Но он мог остановиться. Мог. «Яр, пожалуйста», — снова шептала я, черт возьми, куда пропал голос. Что это? По щекам бегут слезы. И мне уже не страшно. «Мне не страшно, Яр», — шептала я.
В несколько шагов преодолела разделяющее нас расстояние и обхватила его со спины.
— Яр, пожалуйста, — наконец сказала я, вышло сипло, — не надо, милый.
Я гладила его по рукам, я прижималась к нему всем телом. Пусть они смотрят на меня. Пусть жалеют. Дурочка влюбилась в хищника. Пусть.
Тело Яра, такое напряженное минуту назад, вдруг стало мягким.
— Марго? — Он обернулся ко мне, взял меня за плечи, чуть склонившись надо мной. И на моих глазах он преобразился. Ушла ярость, взгляд стал спокойным, внимательным.
Краем глаза я видела, как Кристина смотрела на меня с нескрываемым удивлением.
— Да, пожалуй, хватит, — произнес Яр и нежно коснулся провел по щекам, вытирая слезы. — Почему ты плачешь, Марго? Никто не будет поступать так, как он, ни с тобой, ни с твоей подругой. Ты всегда теперь под моей защитой.
Я физически чувствовала, как все присутствующие здесь глазеют на нас.
Затем он резко отпустил меня, шагнул обратно к Савельеву, схватил того обеими руками и легко, словно тряпичную куклу выбросил его за борт.
— Достаньте его, — сказал он кому-то из команды теплохода, и ушел с палубы, не оглянувшись.
— Человек за бортом! — раздался чей-то зычный голос, и в воду полетел спасательный круг.
Несчастного достали из воды. Он что-то причитал, грозился Яру карой небесной, но тот потерял к нему всякий интерес. А я радовалась, что Люба отомщена. Быстро и стремительно. Без каких-либо сомнений, разбирательств, долгих бесед и обсуждения альтернатив.
Четко и решительно. Простая формула преступления и наказания, претворенная в жизнь настоящим мужчиной.
— Пойдем, — сказала мне Кристина.
Я все еще под впечатлением от случившегося, вся словно в мелкой трясучке. Я растерянно оглядывалась, они смотрели на меня, их взгляды были оценивающими, бесцеремонными. А я при них распустилась «Яр, милый», так откровенно.
Понурилась, закусила губы. А они все равно смотрели, словно я голая.
Да, чувствовала себя голой.
Внезапно Кристина обняла меня за плечи, и это было так неожиданно — надменная, выточенная Кристина обняла меня тепло так за плечи, чуть сжав ладонями в качестве поддержки — и утащила от их глаз.
Мы спустились с Кристиной в бар на основной палубе. Мягко говоря, я была немного растеряна. Было непонятно, чего от меня хочет женщина Яра. Чисто логически ясно: сейчас она мне выдаст за «милого», за то, что Яр послушал, меня, а не её.
Боже мой, я вдруг поняла, как это выглядело со стороны. Она его схватила, уговаривала, но потом я его обняла, и он просто послушал меня и говорил со мной, наплевав на Кристину.
Она меня закопает.
И ее объятия только для того, чтобы увести меня от свидетелей и зарыть, если можно, конечно, рыть палубу и прятать туда трупы.
Я глянула на Кристину, она в ответ легко улыбнулась мне и показала на свободные места в баре. Ничего не понимаю. Ей что, нормально, что её Яра облапали на глазах у всех, и ему это явно понравилось?
Мы сели за свободный стол. Пока Кристина отдавала распоряжения официанту, я прокручивала в голове последнюю запомнившуюся сцену. Ярость зверюги, черные от этой ярости глаза и падающая с этих черных глаз пелена после моих слов.
Прикосновение его руки к моему лицу. В нем было столько нежности и, как мне показалось — благодарности за то, что я вовремя появилась.
Я бы сейчас чувствовала себя намного лучше, если бы не сидела Кристина напротив. Словно напоминание о том, что моим мечтам никогда не суждено сбыться. Я бы ушла к себе.
— Мне надо проверить, как там Люба, — нашлась я, привстала со стула, но Кристина положила на мою руку прохладную узкую ладонь и сказала:
— Спасибо тебе, Марго. Останься ненадолго.
В этот момент официант принес напитки и поставил на стол. А я в недоумении села обратно и спросила:
— За что?
Ее благодарность прозвучала странно и как будто не к месту.
— За то, что пошла со мной и успокоила Яра, — она сказала так, словно это что-то очевидное. — Да, не удивляйся, только благодаря тебе он и успокоился.
Немного подумав, она добавила:
— Раньше у меня тоже так получалось, когда они были с Полей, его погибшей женой. Но прошло, видимо, достаточно времени и теперь он на меня уже не реагирует. Поля действовала на него, хм, как бы это сказать, возбуждающе. Он часто был на взводе. У них были довольно бурные отношения. Отношения — борьба. Но ему нужно мощное успокоительное.