— Я вел себя грубо, и мне искренне жаль. Мне не нужно было приходить сюда, но я хотел сделать приятное матери, с которой редко вижусь. Она так настаивала, однако…
— Прошу вас, не извиняйтесь. Это не имеет никакого значения.
И с кофеваркой в руках она прошла в гостиную — ей хотелось поскорее распрощаться с гостями. Жан Стауб, поставив на подлокотник дивана рюмку с арманьяком, курил сигару и продолжал беседу с Бенедиктом. Анриетта тихонько объясняла Констану, как поступать с черенками роз.
— Мне кажется, нам пора уходить, — решительно сказал Ксавье.
Отец раздраженно отмахнулся, будто хотел заставить его замолчать, и не соизволил прервать свою речь.
— Выпейте еще кофе, — предложила Аксель.
Сначала Ксавье налил ей, потом наполнил свою чашку и присел рядом.
— Вы занимаетесь необычным для женщины делом, — любезно сказал он.
Она слишком устала, чтобы сдержать смех.
— Вы даже не представляете, сколько женщин в конном спорте! Среди них есть и тренеры. Ни в коем случае нельзя говорить «тренерши», это напомнило бы о заведениях со стриптизом!
Улыбка нескоро появилась на лице Ксавье — он явно не сразу понял юмор Аксель.
— А вы, — спросила она, — чем хорошим вы занимаетесь?
Жан Стауб был одним из столпов фармацевтической промышленности, и это позволяло предполагать, что его сын пойдет проторенным путем.
— Я основал небольшую компьютерную контору, — вопреки ожиданиям ответил он. — Мы создаем программное обеспечение и все в таком роде.
— Это интересно?
— Захватывающе!
— Но не очень рентабельно, — вставил Жан Стауб. И тут же продолжил беседу с Бенедиктом.
— Отец может вести сразу три разговора, — насмешливо произнес Ксавье. Он поднялся и обратился к матери: — Наши хозяева устали, и, думаю, им очень рано вставать.
В ярости оттого, что его перебили, Жан пронзил сына взглядом, но, поскольку ни Бенедикт, ни Аксель не протестовали, тоже встал.
— Моих лошадей доставят на будущей неделе, — объявил он. — Вас предупредят заранее.
Прощание происходило у подъезда, но Констан прошел до ворот, чтобы закрыть их за выехавшей машиной.
— Они такие неприятные… — прошептала Аксель, стоя за коляской Бена.
— Это поведение нуворишей, они все похожи. Но зачастую именно они покупают чистокровных лошадей, помни об этом… — Бенедикт взял руку Аксель и горячо пожал ее. — Ужин удался, поздравь Габи.
Привилегией его возраста было то, что он единственный из всей семьи называл госпожу Маршан уменьшительным от Габриель именем. В качестве исключения он принимал ее помощь в том, что касалось глубоко интимного, о чем он не мог попросить никого другого.
— Спокойной ночи, моя взрослая!
Он въехал в дом. Ночь была теплой, очень светлой из- за полнолуния, и Аксель спустилась по ступенькам навстречу Констану.
— Все надежно закрыто, — сказал он.
Каждый вечер он совершал небольшой обход и, помимо висячего замка на воротах, проверял дверь каждого стойла. Когда Аксель вспоминала, сколько стоят лошади в их конюшне, то порой поднималась среди ночи, чтобы убедиться, что Констан ни о чем не забыл. Много раз она делилась с Беном своими опасениями, удивляясь, что такая огромная ответственность возложена на плечи Констана.
«Он не идиот, — постоянно повторял дед. — Он наивен, простодушен, все, что хочешь, но в состоянии задвинуть засов и повернуть ключ!»
На другой стороне улицы в большом дворе в оборудованных над стойлами комнатах спали ученики — шестнадцать юношей и шесть девушек, и предполагалось, что они обеспечивают охрану конюшни. Среди них было трое-четверо, которым действительно можно было вполне доверять и которые в случае возникновения проблемы смогли бы отреагировать должным образом.
— Как поживает Дуг? — спросил Констан.
Как бы там ни было, но он обладал хорошей памятью, раз помнил, что Аксель должна была сегодня обедать с братом.
— У него все нормально, но, как всегда, обед закончился ссорой.
— Он несчастен из-за того, что больше не живет с нами?
Вопрос был исполнен нежности, и Аксель задумалась, что ответить.
— Не знаю, хотел бы он сейчас жить с нами. Думаю, он не воспринимает Бена и, соответственно, всех нас. С другой стороны, ему бы хотелось быть здесь, я уверена в этом.
Здесь, на месте Аксель? Он был еще моложе и внушал еще меньше доверия. Занятия с лошадьми его не интересовали, да он и не знал, как это делается. Кроме того — и об этом Бен неоднократно говорил в начале его карьеры наездника — он обладал возмутительной привычкой завязывать приятельские отношения со всеми подряд, включая только что появившегося в конюшне ученика, что лишало его всякого авторитета.