— Я боюсь этого.
— Боишься? Чего ты боишься? Быть влюбленным? Ах, эти мужчины, что за кошмар!
Она набросилась на только что поданный ей бутерброд, а он раздумывал над ее словами. Вот оно что! Он боялся этого всеохватывающего чувства, которое не да- рало думать ни о чем другом. Мысли об Аксель не отпускали его еще и потому, что сейчас она была недосягаема. Она срочно уехала в связи с кончиной деда и, без сомнения, пробудет там несколько дней. Когда он услышал в телефонной трубке ее плач, его охватило непреодолимое желание оказаться рядом, утешить, но было ясно, что это невозможно. А когда она возвратится, у нее, конечно, не найдется для него и часа.
— Мы такие разные, — вздохнул он, — вот что меня волнует. Ты знаешь, до какой степени увлекает нас работа, но ее, я думаю, — и того хуже.
— Если ты хочешь только переспать с ней, работа не помеха, вы выкроите пять минут на бегу! Нет, не дуйся, я шучу. Но если ты хочешь просить ее руки при свете луны и под переливы гитары, прежде хорошенько подумай. Лебедь, рак и щука… У тебя есть желание всю жизнь слушать о лошадях?
— Не думаю.
— Тогда это проблема. Я бы, например, типу, который станет мне говорить, что я его утомляю своими рассказами о вирусах, навигаторах и системах эксплуатации, тотчас же дала бы от ворот поворот.
— Говорить легко, но если ты без ума от него…
— Это не повод от всего отказываться. Делать вид, будто ты — кто-то другой. Отрекаться от того, что любишь, ради любви — извращение.
— И все-таки есть люди, которым это удается, — возразил он. — Люди, которые не разделяют пристрастия друг друга, но находят другие точки пересечения.
— Разумеется. Кроме того, по твоим же рассказам, с этой блондинкой у тебя никогда не будет ни дня отпуска, ты никогда не поваляешься утром в постели и не поужинаешь при свечах, потому что ее голова падает в суп в десять часов вечера! Ты готов принять такой образ жизни?
— Прекрати называть ее блондинкой.
— Почему? Она что, ненатуральная блондинка?
— Ингрид…
Продолжай она в том же духе, ей все-таки удастся испортить ему настроение, потому что
— Мне жаль, Ксав. Я умываю руки, потому что с трудом представляю, как ты выпутаешься из этой истории. Впрочем, бывали случаи и похуже твоего, которые заканчивались хэппи-эндом!
— Правда, ты такое знаешь?
Ему так хотелось в это верить, что он, должно быть, выглядел смешным, однако Ингрид, казалось, была обезоружена. Она в упор посмотрела на него и покачала головой.
— Хорошо… Ты очень увлечен, старина. В твоем случае самое простое — идти напролом, не задавая вопросов. Что ты делаешь здесь, слушая, как я несу всякий вздор? Следуй за своей красавицей в Англию, присутствуй на похоронах дедушки!
— Нет, я буду там не к месту. Мы недостаточно знакомы, и она в семейном кругу.
— Ещё ты можешь засыпать ее безумными уверениями в нежности, а ещё лучше — приехать за ней в аэропорт, когда она вернётся. Женщины очень чувствительны к подобным проявлениям внимания.
Увлечённые разговором, они не заметили подошедшего Лорана, который стоял у их столика.
— Вы говорите о фирме или о личном?
Загорелый, улыбающийся, счастливый оттого, что вновь видит их, Лоран присел рядом.
— Рассуждаем о его блондинке, — непринужденно ответила Ингрид. — Ты знал, что он втюрился?
Озадаченный Лоран посмотрел на Ксавье, на нее и рассмеялся.
— Мне так показалось перед отъездом.
— Так вот, что-то не клеится! Ты съешь что-нибудь?
Она воспользовалась моментом и заказала пирожное и бутылку «Мускаде». Затем с деланным равнодушием заявила:
— Я люблю вас обоих. Постарайтесь не терять слишком много перьев е своих любовных историях и обещайте, что если придет моя очередь одуреть и нести всякий вздор, то выслушаете меня с достоинством.
— Договорились! — хором воскликнули оба.
— У меня будет право рассказывать вам роман с продолжением каждый день, договорились?
— Утром и вечером, — подтвердил Ксавье.
Перемена в отношении Ингрид радовала его, и он попытался дать понять это, спросив:
— Если я скажу, что ты действительно мой лучший друг, ты плеснешь мне в лицо из стакана?
— Нет смысла тратить «Мускаде» понапрасну, у него такой приятный привкус лесного ореха. Поищи что-нибудь другое, чтобы освежиться!
Она весело улыбалась, как настоящая приятельница, какой он хотел, чтобы она была, но Ксавье понял, что она делала над собой усилие и рана еще не затянулась.