– Ак… Акимушка, так ты говоришь, тут, под Солнечным островом, твои диггеры и не смотрели еще толком?
– О да, тут мы только начали составлять карту подземных мест…
– Если библиотека – не под Боровицким холмом, а – здесь? Ну не стал бы Иван Грозный, умный человек, так близко к Кремлю закапывать ценные книги… Это слишком просто. А спрятать книги подальше от центра – верх мудрости…
Они свернули на одну из улочек, расчищенных под строительство. Солнце уже село, но августовский вечер был прозрачен, воздух словно светился…
– Глеб! Гле-э-эб! – заорал Фридрих Бергер.
– Во… – Диггер копнул ботинком песок. Показались кирпичи. – Видели? Старинная кладка. Тут, говорят, церковь раньше была.
– Кирхен? – метнулся к ним Фридрих. – Иван Грознофф был очень религиозный человек, много молиться… – опять показал свою эрудицию Фридрих. Сосредоточенно сопя, он опустился на корточки и принялся ладонями копать песок, обнажая кирпичи. – Библиотик – здесь, я чувствую.
– Точно, – потрясенно произнес Иван Павлович. – Ик… и я это чувствую! – Он отступил на шаг назад и споткнулся о край канализационного колодца. – Упс… Чуть не это… Фридрих! Фридрих, брось копать, мы до подземелья быстрей можем добраться! – Ивана Павловича вдруг посетило очередное озарение. – Нам – сюда. – Он указал на колодец.
– Палыч, ты тоже есть гений! – восхитился Фридрих и принялся помогать руководителю отдела иностранной литературы. Поднатужившись, они сдвинули крышку канализационного люка.
– Ребята, что это вы делаете? – побледнел Аким Петров.
– Как что? Ищем библиотик!
– Акимушка, ты это… веди нас! Аки… аки Вергилий! – страстно произнес Иван Павлович.
Диггер Аким Петров возмутился – он собирался провести пешеходную экскурсию по Солнечному острову, чтобы поразить этого иностранца, Бергера, своими знаниями старины, но лезть сейчас под землю…
– Ребята, вы обалдели! Вечер, а у нас нет ни оборудования, ни спецодежды, ни страховки… Фонаря – и то нет!
Диггер не знал, что с немецким писателем спорить бесполезно.
Фридрих Бергер, пыхтя, принялся первым спускаться по лестнице в колодец.
– Свет истины – он скрываться во тьме… Фораус, нах унтен! Вперед! Вниз!
– Фридрих, ты чего?! Палыч, скажи ему! Это ж самоубийство!.. – еще сильнее запаниковал Петров.
– Книга – это самое сак… самое сакральное изобретение человечества! – с укоризной произнес Иван Павлович и полез вслед за Фридрихом вниз. – Мы, Акимушка, должны найти библиотеку Ивана Грозного и отдать ее народу. У нас, Акимушка, самый читающий народ в мире…
Иван Павлович уже наполовину был в колодце.
Бульк! – вдруг раздалось снизу.
– Что это было? – с удивлением спросил руководитель отдела иностранной литературы. – Фридрих, Фридрих, ну как там? Ты что-нибудь нашел?
Снизу раздалось чавканье, и Фридрих произнес что-то по-немецки. Какую-то короткую и очень емкую фразу.
«Жалко, Глеба с нами нет… Он бы перевел! Но он куда-то сбежал, переводчик наш. И это очень плохо его характеризует как человека!» – с огорчением подумал Иван Павлович, держась за холодные скользкие ступени.
– Фридрих! С вами все в порядке?
Ответом была немецкая речь, из которой Иван Павлович понял только одно слово – «муттер».
– Вылазь! Все вылазьте! – плачущим голосом закричал Аким Петров.
Диггер схватил Ивана Павловича за воротник стильного летнего пиджака из хлопка, с силой потянул на себя, Иван Павлович стал вынужденно перебирать ногами, ища точку опоры, подошвы его ботинок заскользили по ступеням лестницы.
Как так произошло, что он сорвался с лестницы и упал на дно колодца, Иван Павлович не понял. Но он тем не менее лежал на мягкой, пружинящей грязи. Рядом чертыхался Аким Петров. Наверное, Петрова утянуло вслед за ним.
Потом вспыхнул огонек – это чиркнул зажигалкой Фридрих Бергер.
Иван Павлович увидел, что они, все втроем, оказались на дне канализационного колодца. Сверху, высоко, было августовское вечернее небо, и краешек полной луны плыл среди серебристых облаков.
– До лестницы не дотянуться, – убитым голосом произнес Петров. – Вот влипли…
– Влипли, – сказал Иван Павлович, чувствуя, как потяжелел его летний итальянский пиджак из хлопка, пропитавшись грязью. И пахло тут… Буквально влипли!..
– Ау! – заорал Фридрих трагически-мощно, с какими-то вагнеровскими модуляциями в голосе. – Хелфен! Помогите!
От падения Иван Павлович начал стремительно трезветь.
«Господи… – подумал он с ужасом. – Как же так получилось, что я, приличный, нормальный человек, вдруг оказался здесь, в этой клоаке? Причем заметь, господи, – по своей доброй воле! Какая такая сила занесла меня сюда?.. И, что хуже всего, я позволил Фридриху Бергеру, мировой знаменитости, тоже оказаться в этой грязной западне… Мы попали на самое дно московской жизни!»