В общем, не будет никакого ужина. Быстрый перепихон у меня дома, а потом я отправлю этого вампира восвояси. По правде говоря, последнее время такое случается часто. Вампиры интересуются мной, но я понятия не имею, почему. Впрочем, зачастую низкоуровневые, а не ранговые, как Джуничи. Не то чтобы я вообще сталкивался со многими до недавнего времени. До Японии.
Эти чистокровные вампы вызывают у меня странные ощущения, будто желудок завязывается узлом. Джуничи не исключение. Он в хорошей форме – длинноногий, с черными как смоль глазами и темными вьющимися волосами, красивой, загорелой кожей, напоминающей мне арахисовое масло. Он бегло говорит по-японски, но в нем, должно быть, течет еще какая-то кровь?
Кожа Сайруса тоже смуглая, но с красным подтоном (у Джуничи он более золотистый). Семья Сая родом из Дели, Индия. Он говорит, что придурки, которым не нравятся люди со смуглой кожей, в глубине души просто завидуют. Мы с ним расходимся во многих вещах, но в этом вопросе полностью совпадаем.
Дело обстоит так: вампиры низкого уровня приходят ко мне, чтобы обнюхать и подразнить. Если я в настроении, мы занимаемся сексом. Иногда они кусают меня, но сразу же переключаются на что-то другое, утверждая, что я ужасен на вкус, словно блестящее красное яблоко, оказавшееся гнилым внутри. Я сказал себе, что больше не буду заниматься подобным после переезда в Японию, не позволю им гонять меня, как клубок ниток. Но я всегда знаю, во что ввязываюсь. И иногда получаю от этого удовольствие.
Собрав вещи со стола, задвинув стул и захватив рюкзак, я смотрю на часы. 18:05. Может быть, я куплю что-нибудь в бакалее, а потом загляну в магазинчик на углу за смазкой и презервативами. Вампиры привередливы в отношении презервативов, но здесь я настойчив: их тело может востанавливаться, а мое нет.
Глава 2
Джэ
Часы показывают 18:50, когда я принимаю душ и торопливо достаю готовые блюда из сумки с продуктами. Машинально провожу рукой по влажным волосам, укладывая их гладкими, тяжелыми волнами. Мокрые, они выглядят более послушными. Если я их не подстригаю, становлюсь похож на гребаного льва.
Или на персонажа из «Кошек», судя по всему.
Мой мобильный жужжит, на экране имя Сая. Помяни дьявола. Я правда не могу с ним сейчас разговаривать, поэтому перенаправляю звонок на голосовую почту.
Нервничаю. Это чувство, похожее на изжогу, возникающую в центре груди, и руки трясутся. Я знаю, что Джуничи меня не обидит. Ранговые вампиры не такие. Люди, которые думают, что они жестоки, либо невежественны, либо смотрят слишком много фильмов.
На самом деле, Юкико права. Ранговые вампиры – сверхъестественные существа. Они более эмоциональные, культурно и генетически развитые в отличии от людей. И их глаза всегда ясны и сосредоточены, но в то же время пусты. Когда Нино и Харука сидят напротив меня, они держат головы совершенно неподвижно, едва моргая своими совиными глазами. Это и жутко, и завораживающе.
У Джуничи черные глаза, похожие на капли чернил. Его невозможно прочитать, пока он не улыбнется пухлыми губами, и тогда радужки становятся игривыми и выразительными. Все трое вызывают у меня странное ощущение в животе. Сора тоже. Моя младшая медсестра в больнице – представительница первого поколения, как и Джуничи. Это означает, что она в одном поколении отстала от чистокровного статуса, но по-прежнему принадлежит к элитной группе.
Большая часть моего интимного опыта была связана с вампами более низкого уровня, очень далекими от своего чистокровного происхождения. Настолько, что они больше похожи на людей, чем на вампиров. В Англии они тянулись ко мне, как хипстеры к подвальному магазину пластинок или претенциозно эклектичному кафе. Одна из них была настоящим хипстером. Светлые дреды, рваные джинсы и тоннели. Целовалась она прилично, но после ее ухода в моей квартире всегда пахло дурью. Во второй раз, когда мы переспали, она укусила меня, сказала, что на вкус я как скипидар, и ушла. Больше никогда ее не видел… но это и к лучшему.
Раздается звонок в дверь, я вздрагиваю от испуга. Делаю глубокий вдох. Где, черт возьми, мои очки? Нахожу их на тумбе рядом с телефоном, надеваю и иду к входной двери. Медлю, схватившись за ручку. Зачем я это делаю? Знаю же, что он не может хотеть от меня ничего материального или настоящего…
Если честно, может быть, мне иногда просто приятно побыть с кем-то? Я хорошо справляюсь один, и знаю, как позаботиться о себе, ведь делаю это уже очень давно. Признание в том, что я бываю одинок, звучит жалко, правда? Никто не хочет этого признавать, но это так.