– Я знаю, – сказала она, вскидывая руки к небу. – Твое извинение ничего не значит. Это пустое сотрясение воздуха. – Она хмуро улыбнулась. – Ты невозможен. Ты не почувствовал бы любовь, даже если бы она пронзила тебя прямо в сердце. Ты видишь в окружающей жизни только разумное, а влюбиться – по-твоему, безрассудство. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь полюбишь.
Она отвернулась и ушла. Он едва не последовал за ней, но удержался. Ей нужно время, чтобы остыть, а потом он с ней все спокойно обсудит.
Лахлан появился внезапно.
– Тебе нужно было пойти за ней. Она очень сердита. Она меня даже не заметила, когда проходила мимо.
– Вот поэтому я и хочу подождать, пока она остынет.
Лахлан усмехнулся:
– Нельзя быть разумным, когда дело касается женщин, Артэр. Потому что они сами неразумны. Зия наверняка хотела бы, чтобы ты пошел вслед за ней. Это показало бы ей, что она тебя по-настоящему волнует.
– Она продолжила бы со мной спорить, если бы я пошел за ней. Только и всего.
– Конечно, стала бы, ведь она этого и хочет.
– Спорить? – спросил Артэр, покачав головой. – В этом нет смысла.
Лахлан твердо взял брата за плечо.
– Вернемся к уроку номер один – женщины неразумны. Они не признают логику.
– Как же тогда можно с ними о чем-нибудь договориться?
Лахлан снова усмехнулся:
– Это невозможно. Ведь женщины никогда ничего не забывают. Они будут напоминать вам о том, что вы уже давно забыли.
– А ты знаешь, как это сделать?
– Я учился этому у каждой женщины, с которой мне доводилось познакомиться.
– Ты хочешь сказать, у каждой женщины, которую тебе удавалось затащить в постель, – уточнил Артэр.
– Женщины любят поговорить, особенно в постели. Вот тогда я и узнал многое о них. – Он широко улыбнулся. – И я с нетерпением жду каждого урока.
Артэр покачал головой.
– Я предпочитаю свой собственный подход. Он более разумный.
Лахлан снова усмехнулся:
– Лучше тебе запомнить урок номер один, или ты окажешься в беде. Особенно с такой страстной женщиной, как Зия.
Артэр кивнул:
– Я восхищаюсь ее страстностью.
– Это потому, что в тебе самом ее нет.
– Есть, – сказал он, немного обиженный на брата.
– Не сердись, но страстность не твоя сильная сторона. Обдуманность и надежность – это твое, это великолепно, потому что всегда можно положиться на то, что ты поступишь как нужно. И ничто не может удержать тебя от этого. Ты ведь помог Зии. Принял разумное решение и спас ее. Когда ты рассказал нам эту историю, я подумал, что мог бы на твоем месте посчитать девушку ведьмой и позволить сжечь ее на костре.
– Даже если бы знал, что у нее есть сведения о Ронане?
Лахлан пожал плечами:
– Я с ведьмами не связываюсь.
– Но Зия не ведьма.
– Сейчас я это знаю, но тогда, услышав, что вся деревня проклинает ее, усомнился бы.
Слова брата рассердили Артэра, и он хотел было возразить, но вдруг понял, что хотел сказать Лахлан.
– Ты предостерегаешь меня, что большинство думает, как ты, и беда все еще грозит Зие. Правильно я понял?
– Так и есть, клану нужно присматривать за ней, но меня больше волновала твоя реакция на мое предположение, что твоя жена могла бы быть ведьмой. Твое поведение было разумно.
– А тебе хотелось бы, чтобы я сбил тебя с ног?
Лахлан усмехнулся:
– Это и была бы страстность.
Глава 20
Прошло два дня с тех пор, как Зия заняла дом Бидди. Только после того, как все в нем вымыли и привели в порядок, начали приходить люди. У большинства болезни были не очень серьезные, и лечить их оказалось довольно просто. Потом распространился слух, насколько лучше стала чувствовать себя Гонора, и беременные женщины из деревни стали появляться на пороге дома Зии.
Она сосредоточилась на своей работе, погружаясь в нее с головой, но в остальное время не могла избавиться от мыслей об Артэре. Стоило труда прогонять эти мысли, чтобы они не мучили ее днем и ночью.
Зия была разочарована тем, что он не пошел вслед за ней к дому Бидди в тот день, когда они поссорились. Она надеялась: он последует за ней и они продолжат ссору. А он этого не сделал. И в ту ночь, опять-таки к ее разочарованию, у них не было времени обсуждать, что важнее – любовь или страсть, потому что ее позвали помочь при родах, а, в конце концов, выяснилось – женщине еще вовсе не время рожать. Отношение Артэра к ситуации так и оставалось рассудительным. Он держался своей половины кровати, а она – нет. Он вел себя как ответственный и внимательный супруг, а она делала все, как ей хочется. Ситуацию нельзя было назвать невыносимой, Напротив, она становилась почти удобной, надежной и спокойной, как будто они прожили вместе много лет, а не всего несколько недель.
– Я пришел, чтобы проводить тебя домой, – сказал вошедший Артэр, наклоняясь под низкой притолокой входной двери. Он обошел стол. – Ты уверена, что тебе тут достаточно места?
– Вполне. Я ведь тут долго не пробуду. – Она была рада видеть его, впрочем, как и всегда.
– И все-таки мне хотелось бы, чтобы тебе было удобно и чтобы у тебя было подходящее помещение… – сказал он, подходя к ней со спины.
Он не спеша обнял ее за талию и, сомкнув руки, прижал Зию к себе.
Он всегда был нежен, обнимал ее, чмокал в щеку, в затылок, иногда украдкой целовал. Как-то ночью, когда она задержалась из-за мальчика, у которого болел живот, он ждал ее снаружи, а потом они пошли к замку, взявшись за руки. Он остановился и поцеловал ее при ярком лунном свете, и она этому была рада. Честно говоря, она страстно этого желала.
Это был удивительный поцелуй, и вкус его оставался на ее губах несколько часов, а ее чувства были взбудоражены еще дольше.
Сейчас, когда он обнял ее, Зия вспомнила тот поцелуй, глубокий, неторопливый и нежный, и ей захотелось большего.
– Дом Бидди подойдет лишь на время, – сказала она, надеясь, что он поймет ее намек, отреагирует на ее очевидное намерение уехать.
Или его это не волнует? Разве он не хочет, чтобы она осталась? С того спора он ни разу больше не заговаривал о любви. А она была слишком упряма, чтобы первой поднимать этот вопрос. Это ведь он задал его. Если его это волнует, пусть он и продолжает. Или он не хочет? Ей впору заплакать от разочарования. У нее нет опыта в любви. Она только знает, что ее одолевают какие-то необычные чувства и ощущения, и они становятся все более яркими, когда она рядом с ним.
Она почувствовала, как Артэр сливается с ней, как бы становясь частью ее. Сейчас он поцелует ее, надеялась Зия. Господи, как же ей хочется, чтобы он сделал это!
«Он достоин тебя», – напомнил ей голос бабушки, и хотя Зия была ей благодарна, она знала это и сама. Артэр каждый день показывал свое внимание к ней. Необузданную страсть – вот что ей хотелось бы видеть. Или она искала хоть намека на любовь? Ей хотелось хоть однажды увидеть какой-нибудь совершенно нелогичный поступок, если бы дело касалось ее.
Внезапно ей захотелось продемонстрировать свою собственную страстность, она повернула к нему лицо и шепнула:
– Хочу, чтобы ты поцеловал меня.
Не говоря ни слова, Артэр послушался и впился в нее таким поцелуем, от которого ноги у нее задрожали и сердце куда-то провалилось. Она буквально таяла в его руках. Господи, как этот мужчина целуется! Хочется забыть все на свете, отдать ему себя целиком.
Она прижалась щекой к его груди и накрыла ладонью его сердце. Ей показалось, что она чувствует, как сильно оно бьется. Неужели это все из-за нее?
– Мне нравятся твои поцелуи, – улыбнулась ока и почувствовала, что его мышцы напряглись.
Но только на несколько мгновений. Тут же она посчитала, что ей это показалось, а ведь так хотелось, чтобы она не ошиблась.
– Твои губы дарят счастье, – сказал он, нежно обнимая ее. – Спокойный или страстный, но каждый поцелуй переворачивает мне душу.